лучше уйти? Но одного взгляда на ливень достаточно, чтобы я осталась в сухой машине.

К тому же здесь уютно.

«Ягуар» оборудован для долгих поездок. Он, правда, меньше, чем наш «ролле», но гораздо лучше оснащен. Телефон! Радио! Телевизор и факс! Кофеварка, бар, складной стол, диктофон. Все это я замечаю сразу. И откидывающиеся сиденья! В этом дворце на колесах можно сладко подремать!

Дверь распахивается. Разъяренный мотоциклист? Нет, это Брис.

— Ищу свои бумаги. — Голос у него расстроенный.

— Какие-нибудь осложнения? — участливо спрашиваю я.

— Нет-нет! Но я ненавижу такие вещи!

— Я должна давать показания?

— Упаси господь! Ни в коем случае! Вас в это не втянут. Не бойтесь, мадам!

Я облегченно вздыхаю. Брис усилием воли заставляет себя послать мне нежный взгляд.

— Не беспокойтесь, я скоро вернусь!

Через четверть часа он действительно возвращается. Вымокший до нитки и весьма раздосадованный.

— Все в порядке? — робко спрашиваю я.

— Все идет своим чередом!

Он снимает мокрый пиджак и кладет его на заднее сиденье. Красный жилет идет ему. Тонким белым носовым платком Брис вытирает капли дождя со лба.

— Знаете, — говорит он со страдальческим лицом, — я не могу идти куда-то ужинать. У меня не ресторанное настроение. — Рено смотрит на меня, словно побитый Щенок, и протягивает мне свою правую руку. Я беру ее и глажу.

— Что вы предлагаете?

— Поедем ко мне в мою новую квартиру. По дороге купим что-нибудь поесть и уютно посидим.

— Выпить у вас дома найдется?

— Все что душе угодно! Я выпускаю его руку.

— А ваша семья?

Я намеренно не спрашиваю его о жене. «Семья» звучит нейтрально.

— Ваша семья еще не въехала?

— Мы переедем на Троицу. А пока они все в загородном доме.

— Сколько у вас детей? — спрашиваю я, чтобы закрыть тему.

— Две дочери, три сына. Старший заканчивает школу. А ваши дети, мадам? Они еще маленькие, не так ли?

— Еще не родились, — односложно отвечаю я. — Я всего год замужем.

— Разумеется. Вы еще так молоды. Я бы сказал, вы лет на десять-двенадцать моложе меня. Или больше? У вас такое молодое лицо! Вам, наверно, меньше тридцати. Я прав?

— А вам сколько? — спрашиваю я в ответ.

— На будущей неделе исполнится сорок два!

Я с трудом сдерживаю смех. Действительно забавно. Я его на шесть месяцев старше, а он считает, что на пятнадцать лет моложе. Ах, будь благословен тот день, когда я перестала есть мясо! Вот награждение за несъеденные бифштексы, жирные паштеты, которыми я пренебрегла, за оставленные на тарелке сало, ветчину, колбасы, рыбу.

Поэтому я вдвойне наслаждаюсь серединой своей жизни: с искушенностью, присущей зрелой женщине, и в то же время не ощущая недостатка в поклонении, которое выпадает на долю молодых.

— У вас изумительные волосы, — меланхолично говорит Брис Рено, нежно касаясь моих локонов, — такие густые и пышные. Я свои уже в тридцать лет потерял. И боюсь, мой сын унаследовал эту предрасположенность.

— Тем не менее вы смотритесь великолепно, — решаю я подбодрить его.

— Вы находите? Я киваю:

— У вас мускулы, как у мистера Вселенная. Как вам это удается?

— Бодибилдинг! — Он напрягает свою правую руку и играет мускулами. От этого умопомрачительного зрелища я широко раскрываю глаза. Он довольно хохочет.

— Надо регулярно тренироваться, иначе все моментально опять исчезает. Постоянно быть в форме.

Он подносит мою руку к своим губам.

— Мне очень жаль, что я втянул вас в эту аварию. Вы прощаете меня?

— Конечно. Ведь ничего страшного не случилось. Машина не пострадала?

— Всего лишь маленькая царапина, пустяк.

Брис заводит мотор. В половине одиннадцатого мы приезжаем на авеню Жорж Мандел.

Квартира прибрана, в ней тепло и чисто. Кровати застелены, холодильники наполнены.

— Тут побывала моя экономка, — объясняет Брис. — Идите пока в салон и, полюбуйтесь своим творением. А я ненадолго исчезну на кухне и сооружу нам ужин. Мы поедим, а потом я покажу вам свои картины!

На этот раз я осматриваюсь получше. У Глории это славно получилось. Пусть не в моем вкусе (и не в ее), все слишком холодно и отдает парвеню, но цвета хорошо подобраны, а шторы просто класс: на дорогой подкладке, драпированы безукоризненными складками. Весь интерьер отмечен талантом Глории. Находиться в удачно и только-только отремонтированной квартире — истинное удовольствие.

По толстым мягким белым коврам, которыми застелен весь пол, направляюсь в салон. В самом деле, храмовый стул — роскошь! От блестящего дерева с резьбой веет уютом и благородством. Вопреки холодным белым кожаным диванам, вопреки металлическим лампам, маленьким столикам из стекла и гранита здесь тепло и приятно. Белый мраморный трон превратил бы этот зал в холодильник.

Кроме того, месье Рено последовал моему совету и разместил за стулом растения, точнее, буйно разросшуюся двухметровую стену из папируса, а это смотрится волшебно! Стул стоит посреди зеленого оазиса, на него так и тянет сесть, что я и делаю в ожидании Бриса. Куда он запропастился?

Наконец он появляется. В синем переливающемся халате, слегка пригнувшись, потому что катит перед собой стеклянный сервировочный столик, уставленный яствами: паштет с трюфелями, баклажановое пюре, салат из ананасов, яблоки, грибы, орехи. Артишоки с майонезом, красный перец, дивный сыр, масло, хлеб, торт-мороженое, сливы в арманьяке. Он купил только то, что могу есть и я. Как мило!

— Давайте устроим пикник, — приглашает Брис. — В этой квартире еще никто не ел. — Он садится рядом и сует мне в руки тарелку и вилку.

Ах, эти французы! Тарелка из благороднейшего синего лиможского фарфора, старинная серебряная вилка с украшениями. Салфетки из тончайшего батиста, с вышитыми монограммами. Вода подана в граненом хрустальном графине. Да, у мужчин «великой нации» есть вкус. Даже если они импровизируют, то с размахом!

Мы, не стесняясь, угощаемся прямо со столика. Все потрясающе вкусно. Говорим о чем угодно, только не об архитектуре. Потом поглощаем полторта и осушаем бутылку отменного шампанского «Мадам Клико» 1977 года.

В приподнятом настроении Брис показывает мне потом готовую квартиру. Да, я ошиблась в этом мужчине. Он совсем не стремится к поспешной акции на храмовом стуле. Хочет быть рядом, хочет говорить со мной, может, и вправду влюблен, время от времени его рука как бы невзначай ложится мне на плечо. От его тела я таю, и мне приходится сдерживаться, чтобы не броситься ему на шею.

Частная коллекция, однако, оставляет меня равнодушной. Картины второсортные, посредственный модерн, за который явно переплачено втридорога. Большинство картин через пятьдесят лет ничего не будет стоить. Но это его дело. Зачем портить человеку настроение? Главное, ему нравится!

— Хотите взглянуть и на мою спальню? — неожиданно, как бы между прочим, спрашивает Брис, будто это его вовсе не интересует. — Ее оборудовала моя жена, абсолютно самостоятельно, без помощи нашей общей знакомой Глории Мане. Ведь мы хотели поговорить об архитектуре, вы не забыли?

— С удовольствием, — соглашаюсь я и кладу ладонь на его руку. — Ваша спальня меня даже очень интересует!

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату