в ярославском имении. Мой свекор скончался… – пояснила графиня. – Но муж был совершенно здоров. Я вообще не помню, чтобы он когда-нибудь хворал. А тем более кашлял.

– Да, ваше сиятельство, мне это обстоятельство тоже показалось странным. Причём, по словам прислуги, днём граф чувствовал себя прекрасно. Вернулся из некоего заведения… Простите меня, сударыня…

– Не извиняйтесь, сударь. Мы с мужем в последнее время жили раздельно… Он у себя в доме, а я здесь, у отца. Он никогда не стеснялся посещать различные бордели. Будем уж называть вещи своими именами. Мы даже из ярославского имения вернулись в разных каретах, – призналась графиня.

– Словом, граф вернулся домой только под утро. Ему стало дурно… Дворецкий послал за доктором. Тот пытался помочь, но, увы… Граф вскоре скончался, – закончил свой печальный рассказ поручик.

– Боже мой! – в сердцах воскликнула графиня. – Только что скончался мой свёкор у себя в имении… Такая нелепая смерть! Теперь я вдова! – она не выдержала и разрыдалась в голос.

Полянский взял со стола колокольчик и яростно потряс им. В комнату вошла горничная.

– Принесите графине воды, – попросил поручик.

Наталья Васильевна кивнула.

– И успокоительные порошки…

… Графиня приняла успокоительные порошки, вскоре они возымели действие и поручик, в очередной раз извинившись, приступил к расспросам графини.

– А почему, ваше сиятельство, вы назвали смерть своего свёкра нелепой? Тому есть причина? – как бы невзначай поинтересовался поручик, надеясь, что лишние подробности из жизни Шаховских ему не помешают.

– Ах, сударь, я бы сама не поверила, если бы кто рассказал! Я узнала это после того, как Николая Яковлевича похоронили. Григорий не хотел мне ничего рассказывать, но пришлось.

Наталья Васильевна поведала поручику о том, что в поместье Шаховского существовала легенда: прадед мужа, раненый на дуэли, лежал в кровати, а потом исчез таинственным образом… Во флигеле же нашли мёртвым его гостя, того молодого соседа, с которым граф и дрался на дуэли. Он приехал помириться и нашёл свою смерть: на горле мертвеца был отчётливо видны две ранки, напоминающие укусы.

Сие обстоятельство благородное семейство старалось не предавалось огласке, но от прислуги, увы, ничего не утаишь. До сих пор про предка Шаховских крестьянским детям рассказывали страшные сказки. Мол, превратился он в вурдалака и ходит по усадьбе, пугает её обитателей. Недаром старому графу слышались всякие звуки по ночам.

Свекор же страдал грудной жабой, и всякие волнения были вредны для его здоровья. Однажды ночью в его комнате произошло нечто, неподдающееся объяснению: появился призрак в средневековых доспехах. Испуганный граф разбудил сиделку. Та же, как увидела призрака, так и лишилась чувств. А когда очнулась, Николай Яковлевич был уже мёртв. Григорий посреди ночи услышал крики, доносившиеся из спальни отца, поспешил туда, но, увы, слишком поздно… На следующее утро приехал доктор Самойлов, чтобы констатировать смерть Николая Яковлевича, и к своему удивлению, обнаружил на шее умершего две запёкшиеся ранки. Тут и вспомнилась давняя история почти столетней давности.

Расспросы перепуганной сиделки ни к чему не привели, она твердила одно и то же: призрак был в блестящих латах, на груди – золотой дракон, на голове – крылатый шлем, а лица не видно – одна чернота.

Графиня смахнула платочком набежавшую слезу и продолжила свой рассказ.

– Хотите верьте, хотите, нет, но Григорий и Анатоль решили, что призрак сей – не кто иной, как Дракула. Потому как сиделка в точности описала доспехи, что стоят у камина в рыцарской зале.

Полянский окончательно потерял надежду на то, что пикантные подробности из жизни благородного семейства прольют свет на безвременную кончину Григория Шаховского. Поручик всегда скептически относился к байкам про нечистую силу и дослушал рассказ графини, не перебивая, более из вежливости.

– Вероятно, у сиделки богатая фантазия, – предположил он. – Она свободно перемещалась по дому и, несомненно, видела доспехи в рыцарской зале.

– Да, сударь, но как вы объясните появление на шее моего свёкра двух маленьких ранок?

Поручик пожал плечами: да, вопрос не из лёгких… Да, чёрт их знает, как они там появились?! Сейчас ему надо было разобраться со смертью Григория, а все эти призраки в ярославском имении – не его забота. На то есть ярославская жандармерия, и пусть она и устанавливает причину смерти старого графа, если есть на то охота.

– Вы сами-то, сударыня, верите в эти сказки? – скептически поинтересовался Полянский.

Наталья Васильевна растерялась.

– Право, не знаю, что и ответить…

– Вы сказали, что возвращались с мужем в Москву разными каретами… Позвольте узнать, почему?

Графиня замялась, размышляя, говорить ли поручику всю правду? И, наконец, решилась.

– Дело в том, что мой свёкор составил завещание таким образом, что Григорий не сможет без моего ведома распоряжаться наследством. Он счёл себя оскорблённым… Наговорил мне гадостей и уехал в Москву. Почти вслед за ним отбыл его кузен, Анатолий Дубовицкий, я же – лишь на следующее утро.

Полянский прикинул: сколько времени может занять дорога от Ярославля до Москвы?

– Вы приехали вчера, не так ли? – уточнил он.

– Да… – подтвердила графиня. – Ближе к вечеру.

У Полянского промелькнула мысль: «Вероятнее всего, молодой граф был уже в салоне Либуш…»

И обретя окончательную уверенность в том, что графиня не причастна к смерти своего мужа, Полянский попросил ее подписать согласие на проведение вскрытия тела. Молодая вдова снова побледнела, на сей раз с готовностью потерять сознание. Полянскому пришлось объяснять, что сие неизбежно, хоть и идёт вразрез с православными традициями, иначе следствие не сможет установить истинную причину смерти Григория Николаевича.

Графиня согласилась с доводами поручика и подписала разрешение на вскрытие.

Полянский откланялся, оставив безутешную вдову наедине со своими мыслями, и уже собирался покинуть купеческий дом, как в прихожей увидел весьма интересную сцену.

Некий господин, довольно высокий, крепкий на вид, прилично одетый, пытался грубо отстранить лакея, который никак не желал пускать визитёра в дом.

– Сударь, пущать вас не велено! – пытался объяснить лакей, выталкивая назойливого господина и пытаясь затворить за ним парадную дверь.

– Кем это не велено?! – не унимался визитёр.

– Её сиятельство не велели, – терпеливо пояснил лакей.

– Как? Наталья Васильевна не желает меня видеть?! Не может быть! Пусть она мне сама скажет об этом! – кричал тот, всё более распаляясь.

– Сударь, я позову прислугу, чтобы выставить вас вон. А в худшем случае – полицию.

– Что ты себе позволяешь, холуй! Выставить меня вон?! Меня, дворянина! – возмущался визитёр.

Полянский не выдержал и вмешался.

– Простите, что здесь происходит?

Лакей довольно ухмыльнулся, указав на поручика.

– Как вы вовремя, ваше благородие. Вот этого господина пущать не велело…

– Так, так… – протянул Полянский. – Позвольте узнать ваше имя…

Визитёр, красный от гнева, гордо произнёс:

– Анатолий Петрович Дубовицкий, если вам угодно, господин жандармский поручик! Я прихожусь родственником Наталье Васильевне и…

– Простите, – перебил поручик. – Родственником по линии мужа? Не так ли?

Анатоль резко ответил:

– Да! А что здесь такого?!

– Да, собственно, ничего… Кем вам доводится граф Григорий Шаховской? – продолжал настойчивые расспросы Полянский, уже догадавшись, кто перед ним.

– Это мой кузен! Моя матушка доводилась родной сестрой Николаю Яковлевичу. Если вам что-то вообще