жуткой гримасой на лице Володя отжался шестнадцатый раз и больше не смог. Когда он выпрямился, зал приветствовал «победителя» криками, аплодисментами, хлопками открывающихся бутылок шампанского. Володе поднесли бокал, а Анатолий в это время поднял руки и сказал, что он отказывается от борьбы и сдается. На что я опять, подыгрывая ему, стал «стыдить’ его и упрашивать попытаться отжаться хоть один разок, чтобы поддержать честь «Христофора» и не проиграть «всухую». Анатолий с видом идущего на мучительную и позорную казнь человека вышел на середину зала, снял свой пиджачок и сказал: «Ладно, попробую. Я же ни разу не пробовал, а вдруг получится». Некоторые наиболее сентиментальные зрители пошли за стол, чтобы не быть свидетелями его позора, но многие остались, надеясь насладиться картиной типа «корова на льду».

Анатолий, согнув руки в локтях, поднял их вверх до уровня плеч, на секунду замер, а потом неожиданно упал плашмя, как оловянный солдатик, лицом вниз. Все, особенно женщины, ахнули, а некоторые даже взвизгнули, опасаясь, что он разобьет себе лицо. Но Анатолий в последнее мгновение выставил руки вперед и принял удар на них. Зафиксировав нужное положение, он вытянул одну руку вдоль туловища, а другой начал отжиматься. Раз, два, три… Он делал это в сильном и жестком ритме. Я считал в микрофон: «… десять… двадцать… шестьдесят!» Потом он поменял руку и стал отжиматься второй. Всего Анатолий отжался сто двадцать раз: каждой рукой по шестьдесят. О том, что он на такое способен, знали даже не все христофоровцы. Мы, когда планировали с ним финал вечера, решили сохранить это ради большего эффекта в тайне от всех.

Нужно было видеть в тот момент выражение лица Володи, его болельщиков (а за столами уже не осталось никого — все прибежали смотреть на чудо) и многих наших. Несколько секунд все, ошарашенные, молчали. Потом начался, даже не знаю, как это назвать, не шум, а скорее — стон или рев восторга.

Кстати, не следует думать, что у Анатолия огромные железные мышцы, благодаря которым он и смог победить. Причина, скорее, в том, что он хорошо тренирован и великолепно владеет своим телом.

Победа, а затем спетые еще несколько песен привели к тому, что все присутствующие на вечере женщины уже никого, кроме Анатолия, не замечали, и остаток праздника превратился просто в его бенефис.

Кстати, непревзойденное умение Анатолия фокусировать всеобщее внимание на себе знают все, кто с ним общается. Я тоже не раз испытывал это на своей «шкуре». Например, на банкете по случаю моего 45– летия только первые два тоста еще успели сказать в честь меня, а потом попросили спеть Анатолия — и все забыли, зачем они собрались. Когда под утро мы разъезжались по домам, то многие, по-моему, были уверены, что побывали на дне рождения Длусского.

Аналогичная история произошла в начале 90–х и на приеме, в связи с приездом в Минск Павла Глобы. Собрался весь бомонд, были приглашены министры, депутаты, пришла даже жена Кебича (тогда он еще был самым самым). Предполагалось, что выступят многие известные артисты, но когда Анатолий спел пару своих песен, его стали просить спеть еще и еще, и в результате он стал «гвоздем» программы, до некоторых участников концерта из-за него очередь просто не дошла, а самого Глобу даже забыли отправить обратно в Москву.

Если говорить о личной жизни Анатолия, то он 17 лет скитался по частным квартирам, будучи прописанным в общежитии филармонии на Белинского, где некогда жил и я, и надежд на получение своей квартиры у него не было. Хотя, при желании, он мог бы найти жену и с квартирой, и с машиной, и с прочими материальными благами. Но Толя — максималист, и он просто искал ту, идеал, который нарисовал в своих мечтах, а на меньшее был не согласен. И даже не искал, а просто ждал, когда она придет. И дождался.

И просто женился он поздновато, но зато теперь у него есть все, о чем только можно мечтать. Жена Вика, двое сыновей Егор и Глеб, свой дом (не квартира, а дом), «Мерседес», множество друзей и поклонников, клипы, диски и многочисленные приглашения. Толя является постоянным членом, по другому и не назовешь, многих белорусских команд — биатлонисты, футболисты, теннисисты считают за честь взять Толю с собой на соревнования в группу поддержки. С нашими спортсменами он побывал и на зимней Олимпиаде в Лейк-Плесиде в США, и на всех Мировых первенствах и чемпионатах.

Родные Анатолия сейчас живут в поселке Руденск Пуховичского района. Когда я однажды приехал к ним в гости, и за стол вместе с Анатолием сели трое его братьев во главе с родителями, то сразу вспомнил фильм «Крестный отец».

Хотя Анатолий родился и вырос в Беларуси, и все его предки в обозримом прошлом тоже были из этих мест, внешностью он отличается от среднестатистического белоруса — и довольно сильно. Это дало нам повод придумать и запустить на радио, телевидении и в газетах «утку» о том, что он, дескать, сын француза и итальянки. Почему на самом деле и он, и его братья такие смуглые и кучерявые, никто не знает, чтобы ответить на этот вопрос, надо забраться в глубь истории, может быть, аж до времен войны с Наполеоном, а то и дальше. По нашей же легенде, родители Анатолия приехали порознь в Беларусь после войны восстанавливать СССР и разрушенное народное хозяйство. Обвиненные в шпионаже, они попали в сталинские лагеря, там познакомились, прошли через все ужасы ГУЛАГа, а, освободившись, поженились и вернулись в полюбившуюся им Беларусь. Все выглядело очень солидно и правдоподобно, и хотя Анатолий в финале легенды уступал величиной состояния графу Монте-Кристо, зато явно превосходил происхождением Эдиту Пьеху.

Когда слухи об этом дошли до Руденска, бабки, которые знали мать Анатолия с пеленок (она на их глазах родилась и выросла), стали обиженно ее упрекать: «Что же ты, Марья, скрывала от нас, что ты итальянка?» А она долго не могла понять, в чем дело, пока сын ей все не объяснил.