мгновенно, поэтому я решил воспользоваться нашим знакомством и попасть на концерт «на халяву». В день выступления, где-то после обеда, я пришел во Дворец культуры. Зрителей еще не было, но в фойе возле журнального столика раскладывал для продажи книги Евгения Петросяна его директор, пожилой седовласый мужчина, Юрий Яковлевич. Я представился и спросил у него, где Евгений Ваганович. Он показал на дверь директора дворца. Я пошел к двери, а Юрий Яковлевич что-то крикнул мне в след, но я расслышал только «Пусть Петросян подпишет». Я подумал, что он имеет в виду, чтобы Евгений Ваганович написал мне записку о том, что мне разрешается посмотреть программу. Как потом установило «следствие», бедный Юрий Яковлевич сказал мне, чтобы я взял у него, Юрия Яковлевича, бесплатно книгу Евгения Вагановича, и чтобы тот мне ее подписал. Зайдя в кабинет, я увидел и самого Евгения Вагановича и Елену Григорьевну Степаненко. Мы тепло поздоровались и немного пообщались, но, видя, что им надо переодеваться и готовиться к программе, я попрощался и, вспомнив Юрия Яковлевича, попросил, чтобы Петросян написал ему разрешительную записку.
— Какую записку? — искренне удивился Евгений Ваганович.
— Ну, что б меня пропустили.
— Ты разве не сказал, что ты артист и что мы хорошо знакомы?
— Сказал, но он требует вашу подпись.
Петросян обернулся к Елене Степаненко:
— Вот паразит! Ну, сейчас я ему напишу!!!
Он взял листочек бумаги и написал: «Пошел ты на …» ? И подписался.
— Отдай этому бюрократу записку и скажи, что я ПРИКАЗАЛ посадить тебя на самое лучшее место!!!
Я вышел в фойе, где уже появились первые зрители, подошел к Юрию Яковлевичу и молча протянул ему записку… Надо было видеть лицо Юрия Яковлевича, когда он ее прочел. Он произнес только одну фразу: «За что?»… Когда потом все разъяснилось, мы все долго хохотали и теперь, когда на съемках встречаемся с Евгением Вагановичем, всегда вспоминаем эту историю.
Таким образом, благодаря мне, две звезды российской эстрады — Жванецкий и Петросян, культурные, интеллигентнейшие люди, от всей души выразились по «матушке»… На ком бы мне еще проверить мои уникальные способности?..
Кстати, записочку Петросяна я храню в своих архивах наряду с самыми редкими документами. Вот только жаль, что по этическим соображениям, я не могу опубликовать ее в этой книге.
Во время одного из наших приездов в Москву я был приглашен в гости к Борису Брунову. Сегодняшний зритель не знает этого уникального артиста, но все профессионалы «снимают перед ним шляпы». Это была живая история советской эстрады. Принимал он меня в своем роскошном рабочем кабинете, который находится в знаменитом Доме на набережной. В этом же доме, кстати, располагается и руководимый тогда Бруновым Театр эстрады, которым теперь руководит Геннадий Хазанов. Встретил меня Брунов очень радушно, держался естественно, даже без намека на разницу наших положений в мире эстрады. Поразила его манера курить сигары (а другого он ничего, как выяснилось, не курит с молодых лет), в ней совсем не было присущего нынешним «новым русским», еще вчера дымившим «Примой» или «Астрой», позерства. Говорили мы о разном, но больше всего мне запомнилось, как Брунов ответил на мой вопрос о том, каким должен быть настоящий конферансье. Мне очень важно было знать мнение признанного мэтра конферанса, так как самому очень часто по долгу службы приходится выступать в роли ведущего.
— О, мой друг, — сказал Брунов. — Я тебе отвечу так: конферансье прежде всего должен быть широко и глубоко эрудированным. Он обязан хорошо знать историю, литературу и, как ни удивительно, географию и даже философию.
Здесь Брунов сделал паузу, потом задумчиво продолжил.
— Впрочем, если он все это знает, на кой ляд ему быть конферансье? Ну, да ладно. Конферансье непременно должен быть очень обаятельным человеком. Он может быть некрасивым, как я, и даже еще хуже, как ты — он показал на меня пальцем, — но обязательно обаятельным. Сочетание эрудиции и обаяния позволит ему успешно выступать и перед колхозниками, и перед академиками, он будет своим и для одних, и для других.
Эти слова я запомнил навсегда. Они помогли мне понять, почему у нас в Минске я не слышал ни об одном профессиональном конферансье. Людей, занимающихся этим делом, достаточно, многие ведут сейчас дискотеки и разнообразные шоу, юбилеи и свадьбы, но делают это на таком уровне, что даже не поворачивается язык назвать их «конферансье», уж больно далеки они от критериев, о которых говорил Борис Брунов.
