И замечает наконец, что лес полон мальчишек Они сидят на земле, полуодетые, синие от холода. Некоторые уже мертвы. Другие ждут смерти.
Филип снова оглядывается. На опушке леса стоят крестьянин с женой, рука об руку, в лучших своих нарядах, и улыбаются ему.
Филип моется в общей душевой, смывает с себя грязь и землю. Он один здесь. Филип провожает глазами грязную воду, она кружится в сливе, как в воронке. Он щупает складки жира на животе.
До него доносится «Всё в рощах цветёт», поют рядом. Филип сразу закрывает воду, псалом раздаётся слышнее. Пение приближается. Филип тянется снять с крючка полотенце. Но не успевает. Перед ним вырастают Аслак и Пребен. Они поют и водят по нему глазами. Потом становится тихо.
Пребен снимает с крючка полотенце.
АСЛАК. Ты что, лучше нас?
ФИЛИП (шёпотом). Нет.
ПРЕБЕН. Полотенце тебе нужно?
ФИЛИП. Да. Спасибо.
Пребен протягивает ему полотенце, но не даёт, отдёргивает руку. Филип стоит голый. Пытается прикрыться руками.
АСЛАК. Ты уверен, что ты не лучше нас, а?
ФИЛИП. Я не хочу становиться толще. А хочу выше.
Пребен и Аслак переглядываются и принимаются хохотать. Потом тянут его за собой в спальню, к дырке в полу. Заставляют его опуститься на колени и тычут лицом в дырку.
Филип видит, кухня пуста. На плите пускает пузыри закипающий чан с водой.
Филип вскрикивает. Крик обрывается. Пребен натуго завязывает ему рот полотенцем. Аслак стоит на коленях позади него.
ГОЛОС ШКОЛЬНОГО ВРАЧА. Тот, кто не соблюдает диеты Вейра Митчелла, попадает в преисподнюю для дистрофиков.
Лицо Филипа искажают боль и страх.
Филип стоит у окна и смотрит вниз, на двор. Выходят Аслак и Пребен, жирные и вежливые, в парадной одежде, с чемоданами, и жена. Они останавливаются у флагштока, на котором реет флаг.
Во двор въезжает грузовик останавливается. Жена со слезами на глазах прощается с Аслаком и Пребеном. Они забираются в кузов и устраиваются там со своим багажом.
Из кабины с картонным чемоданом в руке вылезает маленький мальчик недоросток, кожа да кости. Это Барнум, которого мы уже знаем, которого выставили из кино. Он напуган и затравлен. Жена сердечно привечает его.
Крестьянин увозит Аслака и Пребена.
Наконец Барнум вырывается из рук жены. Она наклоняется к самому его лицу.
ЖЕНА. Ну, Барнум, станешь настоящим толстяком.
Она берёт Барнума за руку и ведёт его в дом. Он поднимает глаза на окна. И видит Филипа. Он видит округлившееся от еды лицо мальчика на верхнем этаже, который смотрит на него.
Хор мальчиков поёт: «Бог есть Бог, хоть люди все мертвы».
Барнум упирается, норовит вырваться. Жена затаскивает его в дом.
Билетёр выволакивает Барнума из зала в фойе. На заднем плане слышно фильм, мальчики поют «Бог есть Бог». Барнум вырывается и взбегает по лестнице. Билетёр устремляется за ним, но спотыкается о ступеньку. Барнум распахивает дверь и попадает в узкий тёмный коридор.
Барнум останавливается и оглядывается. Видит столб света, наискось прорезавший темноту. Он идёт в его сторону. Ощупью пробирается на свет, вперёд.
Филип сидит во главе стола. Теперь он самый толстый. Лицо лопается от жира. Он уписывает еду за обе щеки.
Крестьянин стоит за ним, похлопывает его по спине.
Входит Барнум, прозрачный от худобы, напуганный, и садится в самом конце стола.
ГОЛОС ШКОЛЬНОГО ВРАЧА. Первый день. Шесть тридцать. Пол-литра молока, оно выпивается, медленно, в течение сорока пяти минут.
Барнум смотрит в кружку, там молоко, серое, непроцеженное, с хлопьями жира.
Барнум в середине столба света. Он мечется. Он в панике.
Он пытается сдвинуть полосу света. Машет руками.
Из зала свистят, топают и матерятся.
Мы видим дёргающуюся тень Барнума, почти заслонившую экран.
Филип стоит у кровати Барнума. Филип голый и толстый. Барнум перепуган, сна ни в одном глазу.
Филип стаскивает его с кровати, припирает к стене, утыкает лицом в пол.
Барнум открывает низкую дверь. МЕХАНИК, пожилой дружелюбный мужчина, стоит в глубине тесной маленькой каморки, почти чулана, и следит за тем, чтобы плёнка крутилась.
Барнум заходит в каморку.
БАРНУМ. Я не хочу смотреть дальше.
МЕХАНИК. Что ты говоришь?
БАРНУМ. Я не хочу смотреть дальше.
МЕХАНИК. А я думал, ты хотел досмотреть.
БАРНУМ. Больше не хочу.
Механик печально смотрит на него.
МЕХАНИК. Я не могу остановить фильм раньше, чем он кончится. Ты и сам понимаешь.
В дырке в потолке виден глаз Барнума. Широко распахнутый глаз прижимается всё плотнее к дырке, всё сильнее, и наконец выскакивает и падает вниз, в чан с кипящей на плите водой.
