Не может быть. Что бы с отцом ни произошло, это случилось в Гонолулу, а это значит, что за его смерть несет ответственность «Джонс и Джонс».

Зазвонил телефон, заставив ее вздрогнуть. Дамарис повернулась и подняла трубку с ночного столика.

— Привет, Вивиан, — тихо поздоровалась она.

— Я только что услышала новость. — Вивиан была в ярости. — Почему ты мне не сказала?

— Я сама только что узнала. Собиралась позвонить через несколько минут. — Дамарис помассировала виски. — Мне нужно немного времени, чтобы оправиться от шока.

— Что случилось? — резко спросила Вивиан.

— Не знаю. В газетах пишут, что у него был сердечный приступ, но я в это не верю.

— Я тоже не верю. Они добрались до него?

— «Джонс и Джонс»? Да, я тоже так думаю. Не знаю как. Должно быть, они выяснили, что он состоял в «Ночной тени».

— Думаешь, они знают о нас с тобой? — Впервые в голосе Вивиан звучало искреннее беспокойство.

— Нет, мы в безопасности. Папа делал все возможное, чтобы сохранить наше существование в тайне. Даже если бы они узнали о нас, то не смогли бы ничего сделать. У «Джонс и Джонс» нет доказательств, что мы занимаемся чем-то незаконным.

— Все так ужасно, — прошептала Вивиан. — И совершенно несправедливо. Это неправильно.

Дамарис была удивлена и тронута, услышав печаль в голосе сестры. Очевидно, Вивиан питала больше чувств к отцу, чем казалось на первый взгляд.

— Знаю, — сказала Дамарис. — Он был с нами так мало…

— Чертовски в духе этого ублюдка.

— Что?

— Умереть до того, как найти для меня ту женщину, которая видит ауры. Честно, если бы он не был мертв, я бы не избежала искушения дать для него одно из своих частных выступлений.

— Вивиан…

— Разве я многого прошу? Только имя — вот и все, что мне нужно. Только имя этой сучки. Но нет, папочке нужно было умереть раньше, чем он ее нашел. Одно паршивое имя — это единственное, что я когда-либо у него просила. Этот ублюдок даже этого мне не дал.

Дамарис упала на кровать.

— Он нашел ее, Вивиан. И ее телохранителя тоже. Именно поэтому он поехал в Гонолулу. Он собирался исправить положение, ради нас.

— Почему ты не сказала мне? — требовательно спросила Вивиан.

— Я не сказала тебе, потому что папа хотел сам с ней расправиться. Я могу назвать имя, но оно ничего тебе не даст. Теперь, когда отца не стало, мы потеряли доступ к файлам «Джонс и Джонс». Это всего лишь имя.

— Говори.

— Грейс Ренквист.

— Ты уверена? — взволнованно спросила Вивиан.

— Да, но я не понимаю, что тебе…

— Спасибо и пока. Пора на репетицию. Не поверишь, что мне приходится выносить от директора тут, в Акация-Бей. Он ноль без палочки, но почему-то возомнил, что может приказывать самой Сирене.

Телефон замолчал. Долгое время Дамарис просто сидела и смотрела на него. Папочка был мертв, и, в сущности, она тоже. Именно от него она получала препарат, а теперь все закончилось. Хорошая новость заключалась в том, что скоро не будет этих ужасных инъекций. Плохая же — отец предупреждал ее, что, прекратив принимать препарат, она сойдет с ума и умрет. У Дамарис в запасе оставалось чуть больше трех недель. Теперь это был лишь вопрос времени. Интересно, будет ли Вивиан по ней скучать.

Лютер смотрел, как Грейс вышла из моря и, идя по берегу, сняла маску и трубку. Капли воды скатывались по ее плечам, груди и бедрам. Волосы были убраны за уши.

Этим утром она купила маленький черный купальник в одном из бутиков на улице Калакауа. Бросив плавательные принадлежности на заднее сиденье джипа, Лютер привез Грейс в небольшую уединенную бухту, которую считал своим собственным кусочком рая.

Уэйн с Петрой проводили их, снабдив парой сандвичей и водой в бутылках, и категорически настаивали, чтобы они не возвращались до обеда. «Настоящее свидание», — подумал Лютер.

Грейс опустилась на полотенце под зонтиком рядом с ним. Она выглядела посвежевшей и полной энергии, очень женственной и мокрой. Невероятно сексуальной.

Взяв бутылку с холодной водой, она с любопытством взглянула на Лютера и спросила:

— Что-то не так?

Лютер понял, что пялится на нее.

— Все в порядке, — ответил он.

— О чем ты думаешь?

— О сексе.

— Я слышала, мужчины часто о нем думают.

— А как насчет женщин?

— Мы тоже думаем о сексе, — ответила Грейс, — но, вероятно, у нас более широкие горизонты воображения.

— Да? И что еще маячит на вашем горизонте?

— На ум приходит обувь.

Оба взглянули на босые ноги Лютера.

— В моих фантазиях обувь отсутствует, — признался он.

— Ничего. — Грейс похлопала его по голой ноге. — У тебя прекрасные ноги. Большие и сильные.

— Тебе нравятся большие и сильные мужские ноги?

— Честно говоря, до недавнего времени особого внимания на мужские ноги я не обращала. — Она улыбнулась несколько самодовольно и надела солнцезащитные очки. — Но теперь нахожу их очень привлекательными.

— Рад слышать.

Грейс оперлась на локти.

— Ты так и не рассказал мне, почему оставил работу в полиции.

Обдумывая ответ, Лютер разглядывал пенный прибой. Он ждал этого вопроса. Она рассказала ему о своем прошлом и имела право знать о его. Более того, он сам хотел ей все рассказать. Узнавание друг друга сближает еще сильнее.

— Я уже говорил, что использовал свой талант, пока работал в полиции, — начал он.

— Да, думаю, тебе удавалось нейтрализовать любую опасную ситуацию. Одно прикосновение твоей ауры, и преступник опускает пистолет и засыпает. Круто.

— Благодаря таланту я был способен и на другие вещи.

Грейс слегка наклонила голову:

— Какие?

— Получать признания.

— Хм. Признания. Вдвойне круто.

— Не прикасаясь к преступнику, — спокойно добавил Лютер. «Я даже не прикасался к вашему клиенту, господин адвокат. Посмотрите видеозапись признания. Вашему парню не терпелось рассказать нам, как он до смерти избил жертву».

— Как это отражалось на тебе?