Юноша сел и во весь рот зевнул.

- Дьявольщина! - капризно сказал он. Потом протер глаза и, подняв руку, осторожно обследовал повязку на ране. Его друг, заметив, что он проснулся, перестал литься костром и подошел к нему.

- Ну, как ты сегодня, старик? - спросил он.

Юноша снова зевнул. Потом недовольно надул губы. Голова была тяжелая, как дыня, под ложечкой неприятно посасывало.

- О, господи! Хуже не бывает!

- Черт! - воскликнул горластый.- А я-то надеялся, ты утром будешь в порядке. Дай-ка я посмотрю повязку - кажется, она сползла.

Он так неловко прикасался к краям раны, что юноша не выдержал.

- Будь ты неладен! - раздраженно крикнул он.- Разве можно так? Что у тебя, руки или грабли? Яму ты копаешь, что ли? Лучше бы из пушки по мне палил, чем

вот так помогал. Не торопись, не гвозди ведь забиваешь!

Сверкая глазами, он грубо покрикивал на друга, а тот старался его утихомирить.

- Ладно, ладно! Пойдем, червячка заморишь, может, веселее станет.

У костра горластый ухаживал за ним, как заботливая, нежная нянька. Он хозяйственно выстроил в ряд вереницу отбившихся от хозяев жестяных кружек и налил в них из закопченного жестяного ведерка дымящуюся жидкость чугунного цвета. Ему удалось раздобыть сырого мяса, и он быстро поджарил его, насадив на какую-то палочку. Потом, усевшись, стал удовлетворенно наблюдать, как юноша уплетает его стряпню.

Меж тем юноша отметил про себя, что с тех пор, как они покинули лагерь на берегу реки, его товарищ очень переменился. Он уже не был погружен в любование собственной доблестью. Не приходил в неистовство от малейшего замечания, уязвлявшего его тщеславие. Перестал быть горластым юнцом в солдатском мундире. В нем появилось спокойное самообладание. Твердое знание того, чего он хочет добиться и что ему по силам. Эта внутренняя уверенность в себе, видимо, и помогала ему не обращать внимания на колкие замечания товарищей.

Юноша задумался. Он привык считать, что его товарищ - шумливый сорванец, храбрый по неопытности, полный показной отваги, беспечный, упрямый и самолюбивый. Чванливый мальчишка, привыкший верховодить у себя на ферме. Когда же успели прозреть его глаза, где он сделал великое открытие, что на свете полным-полно людей, которые вовсе не собираются подчиняться ему? Судя по всему, друг его достиг той вершины мудрости, откуда сам он кажется ничтожной букашкой. И тем не менее, иметь с ним дело теперь будет куда приятнее, чем прежде.

Сейчас он сидел, покачивая на колене черную как смоль кружку.

- Слушай, Генри,- сказал он,- как ты думаешь, есть у нас надежда? Разобьем мы их?

Юноша помолчал. Затем без обиняков ответил:

- Третьего дня ты побился бы об заклад, что самолично справишься со всей их сворой.

Тот не без удивления взглянул на товарища.

- Да ну? - только и сказал он. Затем погрузился в размышление.- Может, ты и прав,- вымолвил он наконец. И смиренно уставился на костер.

Юноша был сбит с толку таким неожиданным согласием с его замечанием.

- Нет, конечно, это я так сказал,- попытался он взять назад свои слова. Но его собеседник замахал на него рукой.

- Брось, Генри, не извиняйся,- сказал он.- Пожалуй, я и впрямь был в те времена дурак дураком.- Произнес он это так, словно с тех пор прошли годы и

годы. Они помолчали.

- Все офицеры говорят, мы взяли мятежников в клещи,- откашлявшись, продолжал он разговор как ни в чем не бывало.- Считают, что мы завели их куда тре

бовалось.

- Чего не знаю, того не знаю,- ответил юноша.- Но на правом фланге, где я был, все выглядело как раз наоборот. Там было похоже, что не мы им, а они нам вче

ра задали хорошую трепку.

- Ты так полагаешь? А мне казалось, мы вчера здорово всыпали им,- заметил его друг.

- Вот уж нет! - сказал юноша.- Господи, ты же просто не видел, что там было! Да, да! - Тут он внезапно вспомнил.- Ох! Джим Конклин убит!

Его друг даже подскочил.

- Что ты говоришь? Джим Конклин? Убит!

- Убит. Он умер. Пулей разворотило всю грудь,- последовал раздельный ответ.

- Даже не верится… Джим Конклин… Не повезло бедняге.

Вокруг них пылали другие костры, у которых тоже сидели солдаты с закопченными кружками в руках. Вдруг раздались громкие сердитые голоса. У одного из ближних костров двое проворных парней дразнили огромного бородатого детину, подталкивая его с двух сторон так, что он все время проливал кофе на синие штаны. Детина разъярился и со вкусом выругался. Тогда разобиженные мучители стали осыпать свою жертву злобной и несправедливой бранью. Назревала драка. Друг юноши встал и подошел к ним, миролюбиво помахивая рукой.

- Бросьте, ребята, ни к чему это,- сказал он.- Часу не пройдет, а мы уже будем драться с мятежниками. Какой же смысл воевать друг с другом?

- Иди ты знаешь куда со своей проповедью! - набросился на него один из проворных парней, побагровев от бешенства.- Знаем мы, Чарли Морган тебя отколошматил, вот ты и боишься драк. Не суй нос не в свое дело, и другие тоже пусть не вмешиваются.

- А я и не собираюсь вмешиваться, - добродушно ответил тот.- Только не по нутру мне смотреть…

Тут опять поднялся крик.

- Он!..- твердили парни, возмущенно тыча пальцем в противника.

Бородатый детина стал темно-багровый от гнева.

- Они!..- Он тянул к парням ручищу, похожую на звериную лапу.

Но пока они орали и обменивались забористой бранью, желание пустить в ход кулаки поостыло. Друг юноши вернулся на прежнее свое место. Трое спорщиков у соседнего костра уселись тесным кружком.

- Джимми Роджерс требует, чтобы я дрался с ним сегодня вечером после боя,- сказал Уилсон, в свою очередь усаживаясь на землю.- Он, мол, не желает, чтобы совали нос в его дела. А я просто смотреть не могу, когда ребята дерутся между собой.

Юноша рассмеялся.

- Здорово же ты изменился. Совсем стал другой. Помнишь, как ты с тем ирландцем…- Он не кончил и опять рассмеялся.

- Да, я был не такой,- задумчиво согласился его друг.- Это ты правильно сказал.

- Я вовсе не хотел…- начал было юноша.

Тот снова сделал просительный жест.

- Брось, не извиняйся, Генри.- И, после паузы, как бы между прочим, добавил:- Полк потерял вчера почти половину состава. Ну, я, конечно, считал, их уже нет в живых, но они все возвращались и возвращались этой ночью, так что, выходит, мы потеряли всего несколько человек. Остальные отбились, бродили по лесам, сражались в рядах других полков, в общем, по-всякому. Ну, как ты.

- Вот оно что! - сказал юноша.

Приставив ружья, полк стоял на опушке поляны в ожидании команды к выступлению, когда юноша вдруг вспомнил о том пакетике в желтой выцветшей обертке, который с весьма мрачными словами был вручен ему горластым солдатом. Он даже вздрогнул. Потом с неразборчивым восклицанием повернулся к