Нет, делиться я не стану. Хочу забрать все себе, и ничуть я не надрываюсь. У тебя другая задача: ты должна выяснить, что именно сделала Ада и что об этом думала и где рукопись пролежала все эти годы, а также (попутно) что за человек тот, кто тебе ее продал — и что с ним сталось. Кроме того, тебе ведь по- прежнему нужно заниматься «Сильными женщинами», не так ли? Эту работу терять нельзя.

Господи, на кого я похож с такими речами? На родителя. Словно минутное затмение нашло: очнулся — глядь, а уже все написано. Прошу меня простить. Ни права на это, ни желания у меня нет. С другой стороны, совет, как ты понимаешь, добрый…

Поначалу я попробовал работать с текстом как с компьютерным файлом, но на деле оказалось проще взять и переписать его пером на бумаге, В итоге получается самая настоящая рукопись — то, что викторианцы называли «беловиком». Фантастика. Начинаю понимать, каким образом примечания Ады согласуются с текстом. То, что из полного хаоса у меня на глазах рождается нечто связное (а занят я этим не только от твоего имени, но и от имени Ады и ее отца), вызывает у меня, пожалуй, почти то же чувство, какое испытывала Ада, только в обратном направлении, если ты меня понимаешь — уверен, что понимаешь.

От: lnovak@metrognome.net.au

Кому: 'Смит' ‹anovak@strongwomanstory.org›

Тема: 100

Ура. Шлю приложение — первое по счету — почти 100 страниц текста, которые я восстановил и приблизительно расставил знаки препинания. Уверен, что Байрон — по аналогии с письмами — использовал преимущественно универсальное тире — как и все авторы того времени — возможно, считали этот знак созвучным своим импульсивным, стихийным натурам — будучи сами порывистыми, делали прерывистыми фразы. Истратил уже несколько коробок тире — придется докупить -

По ходу дела мы кое-что утрачиваем. Байрон применял прописные буквы на свой собственный лад — по видимости, наобум, хотя, читая его письма, я, кажется, улавливал, почему он делал это там-то и там-то: для пущей выразительности или же желая подчеркнуть степень значения, мысленно придаваемого им тому или иному слову. Все это в прошлом — и воссозданию не подлежит. Прописные буквы выходили из моды уже тогда; за сто или даже пятьдесят лет до этого придерживались правила писать все существительные с заглавной буквы, однако Байрон вряд ли этого от нас потребовал бы.

Ли

Вложенный файл: ByronI.wpd

От: 'Смит' ‹anovak@strongwomanstory.org›

Кому: lnovak@metrognome.net.au

Тема: RE: 100

Окей. Прочитала то, что ты прислал. Спасибо. Не знала, чего ожидать, но, кажется, не этого. Насквозь всю поэзию Байрона я не прочитала (трудная она, трудная: я так и не смогла решить, вгоняет она меня в скуку или раздражает), но не должен ли этот роман, нами добываемый, быть — ну, не знаю — чуточку более сатанинским, что ли? Я думала, там будет больше секса хотя бы — с самыми разными людьми. Байрона привлекал маркиз де Сад? А секс и смерть? Где всякое такое? Не могу отделаться от мысли, что роман — не подлинный, поскольку он не похож на тот, каким я его себе представляла.

От: lnovak@metrognome.net.au

Кому: 'Смит' ‹anovak@strongwomanstory.org›

Тема: Сатанинский

Собственно, я не удивлен. Недоразумений тут полно. БОльшая часть возникла еще тогда — при жизни Байрона, а позднее они плодились и множились благодаря позднейшим недоразумениям, порожденным этими самыми недоразумениями (машину сплетен запустила Аннабелла). На самом деле в поэзии Байрона почти нет необузданного, насильственного или беспорядочного секса. Жуан в «Дон-Жуане» на протяжении сотен страниц вступает в связь с четырьмя или пятью женщинами — причем это они его соблазняют. В восточных поэмах (через которые, верно, ты сейчас продираешься) предельное сексуальное влечение направлено на единственный объект и очищено любовью, как и во всей романтической поэзии; разочарованный или непонятый любовник/герой покидает родные края и совершает бесчисленные преступления или же ведет порочную жизнь довольно неопределенного свойства, однако никогда не забывает о своей настоящей любви. В «Беппо» и «Дон-Жуане» секс, адюльтер и пр. подаются достаточно легковесно, но ничего сатанинского или садистского там нет — никакой одержимости этими делами.

Путаница возникает из-за того, что Байрон в свое время стал скандальной фигурой, поскольку проявлял «непочтительность»: издевался над религией и официальной церковью, глумился над небесами и загробной жизнью, потешался над королем, охотно принимал сторону дьявола в борьбе против раболепия и т. д. и т. п. Словом, Байрон был насмешник, а к тому же невероятно привлекательный: женщины влюблялись в него постоянно — из чего как бы явствовало, что он не мог не быть завзятым волокитой, соблазнителем и насильником.

Затем последовал Разрыв с женой, вокруг которого возникло множество слухов. Байрон был глубоко несчастлив в браке: он понимал, что совершил огромную ошибку; убедил сам себя, что любит или сможет полюбить Аннабеллу, однако осознал, что не может, и возложил на нее (я так думаю) вину за разрыв отношений со своей сводной сестрой — хотя, собственно, он и женился во многом из-за желания положить конец этой связи. Итак, Байрон жестоко обращался с супругой и вел себя с ней отвратительно, однако все, что нам известно об этом — известно по большей части с ее слов: рассказов о том, что он сказал и что подразумевал. Аннабелла обнаружила среди его вещей пузырек лауданума и томик «Жюстины» маркиза де Сада — и это решило для нее все. Она известила своих юристов и консультантов, которых у нее было хоть отбавляй, что полагает Байрона умалишенным, и если это так, то она чувствует себя обязанной оставаться рядом и ухаживать за мужем; но ее убедили (или же она вынудила себя убедить), что муж находится в здравом рассудке — а раз все эти странности проистекают из порочности его натуры, она должна с ним расстаться. Молва приписывала Байрону как безумие, так и инцест. Один из адвокатов Аннабеллы, некто Генри Брум, распространил слух, что подлинная причина разрыва чудовищна — о ней нельзя даже упомянуть: любопытно, что он подразумевал? Не знаю, но воображению остается немалый простор.

Ходили истории и о похождениях Байрона за границей — особенно в Венеции, где у него была тьма любовниц — в том числе замужних дам, профессионалок и полупрофессионалок. Сам он однажды назвал число 200, однако ему было свойственно преувеличивать все, что его касалось, — и недостатки, и успехи, и излишества. Я думаю (гипотеза основана на собственном опыте и наблюдениях за окружающими), что пик сексуальности приходится у мужчин на начало четвертого десятка: Байрон был тогда как раз в этом возрасте. Но вспомним, что после этого он влюбился, сделался cavalier servente[37] и, по-видимому, домоседом и весь остаток жизни сохранял верность — если не считать последнего греческого мальчика, так и не ответившего ему взаимностью.

Мне, как ни странно, Байрон представляется не соблазнителем — и уж конечно же, не насильником — а скорее объектом обольщения. Скажем, Пол Маккартни и Джон Леннон в молодости наверняка в избытке предавались сексу — по тем же причинам, что и Байрон, — однако никто не изображает их сатирами. Просто вокруг них вилось множество девушек, которые их вожделели. И женщины постарше. Так оно и было. И даже Элвис — склонный скорее к женственности, пассивный предмет обожания — любил не только своих приятелей, но и девушек — главным образом, как мне кажется, за их ласку. У меня здесь с собой сборник стихов Байрона в мягкой обложке, купленный в книжном киоске аэропорта — какие только диковины там не откопаешь, особенно в отдаленных аэропортах: поэт Том Диш в предисловии предполагает, что восточные