…Вот он увидел на ленте конвейера с вещами пассажиров черный кейс с окантовкой из серебристого металла. Чемодан проплыл мимо него, только протяни руку… Но Сынок краем глаза поймал внимательный взгляд светлых глаз, казалось, целиком сосредоточенный на его кисти. Протяни руку… Ан нет…

Он не помнил, был ли этот мужчина среди пассажиров, с которыми он летел. И мысленно поздравил соглядатая с качественной работой. Тот умудрился никак себя не выдать во время рейса, и только сейчас «засветился». Вряд ли тот, кто за ним следил, мог поставить на эту работу много людей. Одного, двух от силы.

Сынок пропустил мимо себя чемодан и чуть позже забрал следовавшую за портпледом кожаную спортивную сумку.

— Кататься на лыжах? — по-русски спросил его компанейского вида мужик, рыжеволосый и почему- то напоминавший гоблина кривым ртом. — Я вот, в Интерлакен собираюсь, кореша посоветовали. А ты?

— Но. — сказал Сынок, делая непроницаемое лицо. — Но андестенд. Но спик поланд.

— Какой там поланд, — хмыкнул мужик. — Рязанский я.

Шпрехен?

А чемодан с долларами продолжал наворачивать обороты на багажной ленте. Через некоторое время кейс останется там один, и тогда его заберет служащий аэропорта как невостребованный груз.

Сев в такси, Сынок попросил отвезти его в недорогой мотель, адрес которого дала девушка. Он вдруг вспомнил, что даже не спросил, как ее зовут, и засмеялся.

Сынок предполагал, что внезапно вспыхнувший интерес к нему со стороны этой длинноногой дивы был неслучаен. Но решил подыграть, потому что хотел, чтобы его держали за придурка как можно дольше.

Наличных швейцарских денег у него не было, и у портье он разменял стодолларовую купюру, чтобы расплатиться с водителем.

Потом, сверяясь с номером на бирке ключа и указателями на стене коридоров, отыскал свой номер в этом безалаберном мотеле американского типа.

Замкнутое унифицированное пространство угнетало его.

Приняв душ, а затем, стоя голым перед огромным зеркалом в комнате, он расчесал мокрые волосы, чуть более длинные, чем принято в этот сезон носить мужчинам.

А через некоторое время покинул номер, тщательно заперев за собой дверь, и отправился в ресторан при мотеле, который работал до полуночи. Сдавая ключи портье, он поинтересовался:

— Сегодня у вас должны были остановиться мои соотечественники из России. Очень красивые девушки, у нас в стране они — топ-модели. Я бы хотел, чтобы вы сообщили одной из них номер моей комнаты, если она вдруг спросит…

— О нет, — портье было лет девятнадцать, и скорее всего он был студентом, зарабатывающим на обучение. — Вы — единственный русский, который остановился в нашем мотеле.

— Уверены? — с сомнением спросил Сынок.

— Конечно, — тот щелкнул несколькими клавишами на кейборде и посмотрел на экран монитора, проверяя список постояльцев, а потом еще заглянул в папку с их собственноручно заполненными сведениями. — На прошлой неделе у нас останавливались два господина из России, но они уехали сегодня утром. Я сам вызывал им такси в аэропорт.

— Дюжина хорошеньких девушек, очень высоких… — продолжал настаивать Сынок, соображая, зачем его так провели. — Не исключаю, что они могли бы назвать другое гражданство…

— Столько красивых девушек я бы обязательно заметил, — портье весело подмигнул,

— Даже если бы была хотя бы одна такая, как вы описали, за время моего дежурства.

— А когда вы приступили? — Сынок попытался ухватиться за спасительную идею.

— В восемь часов после полудня.

Самолет приземлился в семь сорок пять. Из здания аэропорта он вышел первым, и сразу поехал сюда. Нет, модельные девушки не могли приехать раньше.

— Может, они еще подъедут, — предположил Сынок, гадая, где можно так задержаться. Магазины уже закрылись, да и для осмотра достопримечательностей поздновато.

— Конечно, — любезно улыбнулся паренек. — Я обязательно передам, если кто-то из красоток (pretty women) спросит о вас.

— Вот и спасибо, — кивнул Сынок и отошел, как бы невзначай оставив на стойке десять франков, и направился через вестибюль к дверям, которые вели в буфет при мотеле.

Бутерброд с ветчиной и листьями салата, бутылка пива и сигарета дополнили его меню на сегодняшний день, не считая того, что он выпил в самолете. В баре уже никого не осталось, и только кельнер в форменной курточке ядовито зеленого цвета протирал бокалы и косился на часы.

Спустя минут сорок Сынок допил свое виски и убрался восвояси. Забирая у давешнего портье ключ, поинтересовался без всякой надежды в голосе:

— Не приезжали?

Портье покачал головой:

— Sorry.

— Среди них должны быть Деми Мур, Ким Бесинджер, Джулия Робертс, а с ними — Траволта, Виллис и Сталлоне…

— Sorry, — портье покачал головой, — Если бы у нас остановились все эти знаменитости… — вот оно, до чего кокаин доводит, подумал он про постояльца, разыскивающего в мотеле звезд Голливуда. — Если бы все эти знаменитости поселились у нас, я бы непременно заметил.

— Среди них, кажется, еще Бил Клинтон был и наш президент… В том смысле, что очень похожи. Все они — очень похожи, — попытался объяснить Сынок.

— Конечно, конечно, — поспешно согласился портье.

Сделав несколько звонков из номера, Сынок отправился в юридическую контору в центре города. Он провел там с полдня, и, оставив свои документы для соблюдения необходимых формальностей, вышел оттуда в качестве совладельца компании с неоплаченным паем. Юрист обещал, что фирма в течение месяца будет зарегистрирована в княжестве Лихтенштейн. В этом благословенном уголке Европы прибыль не облагалась налогами, а финансовые операции фирм охранялись тщательнее, чем государственные секреты сверхдержав во времена холодной войны.

По причинам, связанным со швейцарскими законами, юрист назначил себя президентом компании, а потом его секретарша, по просьбе Сынка, вызвала такси.

Сев на заднее сиденье и, удостоверившись, что автомобиль шоколадного цвета продолжает следовать за ними с самого мотеля, Сынок попросил показать ему Цюрих.

Немного помотавшись по городу, Сынок отпустил такси на набережной и пешком отправился в кальвинистский собор, витражи которого сделал Марк Шагал.

Цюрих напоминал ему преуспевающего банкира. Солидные, массивные здания — это коренастая фигура в строгом деловом костюме, пошитым прекрасным портным так, чтобы скрыть внушительное брюшко. И, как дань моде, редкостный зажим для галстука, сделанный гениальным в своей простоте мастером.

Витражи и были той модной «безделицей», которую позволил себе Цюрих, чтобы не сочли за ретрограда.

Даже в этот хмурый день они пылали желтым, красным и синим, словно художнику удалось упрятать внутрь стекла частицу огня.

Выйдя из собора, Сынок заметил девушек-полицейских, прятавшихся от моросившего дождя под выступами карниза, и шоколадный автомобиль, припаркованный возле магазина, где продавались сумки и