ко мне с подарком! Зачем? Потому что тебе нужна защита от Ленгара?

— Нет, — запротестовал Сабан.

— Да, — сказала Дирэввин. — Ты убил его друга, и думаешь, он не отплатит тебе за это? Тронь одну из этих червей Рэтэррина, и все остальные будут преследовать тебя, — она хмуро посмотрела на него. — Ты думаешь, Ленгар не убьёт тебя? Ты думаешь, он не отберёт твою жену, как когда-то отобрал меня? Ты оскорбил его!

— Я пришел, чтобы принести тебе это, — сказал Сабан, показывая на голову Джегара, — и всё.

По правде говоря, он мало думал о реакции Ленгара на смерть Джегара. Его брат будет кипеть от гнева, в этом Сабан не сомневался, и наверняка захочет отомстить, но Сабан был уверен, что в Сэрмэннине он будет в безопасности.

— Значит, ты принёс мне подарок, и всё, — сказала Дирэввин. — На что ты надеялся, Сабан? На мою благодарность? — она подняла края своей кожаной тунике, подтянув их почти до пояса. — Ты этого хочешь?

Сабан отвернулся, оглядывая темнеющие поля.

— Я хотел, чтобы ты знала, что я не забыл.

Она бросила края одежды.

— Что не забыл? — её голос был сердитым.

— Что мы любили друг друга, — сказал Сабан, — и что я был счастлив с тобой. И с того времени до нынешнего не было ни одного дня, когда бы я не думал о тебе.

Дирэввин долго смотрела на него, потом вздохнула.

— Я знала, что ты не забыл, — сказала она, — и я всегда надеялась, что ты вернёшься. — Она пожала плечами. — И вот теперь ты здесь. И что? Ты останешься? Ты будешь помогать нам воевать с твоим братом?

— Я вернусь обратно в Сэрмэннин.

Дирэввин презрительно ухмыльнулась.

— Чтобы переместить ваш знаменитый храм? Храм, который приблизит Слаола к Рэтэррину? Выжигая небеса, когда он примчится по вашему зову? Ты, правда, веришь в его приближение?

— Да, — сказал Сабан. — Верю.

— И что произойдёт? — на этот раз в голосе Дирэввин презрения не было.

— Что обещает Камабан, — сказал Сабан. — Больше не будет зимы, болезней и горестей.

Дирэввин пристально посмотрела на него, затем откинула голову назад и расхохоталась, и её смех эхом отозвался от дальнего края сияющего в сумерках мелового вала.

— Не будет зимы! Не будет горестей! Ты слышишь это, Санна? Слышишь? Рэтэррин изгонит зиму! — она танцевала, насмехаясь, но теперь она остановилась и указала костью на Сабана. — Хотя мне не надо рассказывать это Санне, не так ли? Она знает, чего хочет Камабан, потому что он украл её жизнь, — не дожидаясь ответа, она сплюнула и шагнула вперёд, подняв голову Джегара за окровавленные волосы. — Иди за мной, Сабан из Сэрмэннина, — сказала она, — и мы выясним, сможешь ли ты одолеть зиму при помощи своих прекраснейших камней с запада. Только бы у тебя получилось! Мы могли бы опять стать счастливыми! Мы стали бы молодыми и счастливыми, без ломоты в костях!

Она повела его в храм. Там не было никого, только восходящая луна изливала свет на огромные валуны, на которых мелкими искорками отражался свет звёзд. Дирэввин вела Сабана к старой хижине Санны, всё также единственному строению внутри вала, и там она швырнула голову Джегара возле входа и стянула через голову свою рубаху и ожерелье из костей.

— Ты тоже, — сказала она, показывая, что он тоже должен снять одежду. — Я не собираюсь насиловать тебя, Сабан, просто хочу поговорить с богиней. Ей нравимся мы обнажённые, так же как ваши жрецы обнажаются, чтобы ничто не лежало между ними и их богами.

Она пронырнула в хижину. Сабан снял рубаху и обувь, и последовал за ней. Кто-то, по-видимому, Дирэввин, повесил детский череп над входом. Это был череп очень маленького ребёнка, так как родничок в его голове ещё не зарос. Внутри хижины ничего не изменилось. Те же вязанки, подвешенные к тёмной крыше, те же кучи шкур, корзины костей, горшки с травами и притираниями.

Дирэввин села у очага, скрестив ноги, и велела Сабану сесть напротив. Она подложила дров в очаг. Огонь ярко разгорелся, и крылья летучих мышей и оленьи рога на столбе поддерживающем крышу, начали отбрасывать устрашающие тени. Пламя осветило её тело, и Сабан увидел, что она стала очень худой.

— Я больше не красива, правда? — спросила она.

— Нет, — сказал Сабан.

Она улыбнулась этому.

— Ты лжёшь, так же как твои братья.

Она полезла в большой горшок, вытянула оттуда пригоршню сухих трав и бросила в огонь. Она бросала пригоршня за пригоршней, и мелкие светлые листья сначала ярко вспыхнули, а затем начали душить пламя. Оно почти угасло, и хижина заполнилась густым дымом.

— Дыши дымом, — приказала Дирэввин, и Сабан наклонился и сделал глубокий вдох. Он почти задохнулся, и голова у него закружилась. Но он заставил себя ещё раз глубоко вдохнуть, и почувствовал что-то сладкое и тошнотворное в грубом аромате дыма.

Дирэввин закрыла глаза и начала раскачиваться из стороны в сторону. Она дышала через нос, и каждый раз задерживала дыхание, а потом неожиданно начала рыдать. Её худые плечи затряслись, лицо исказилось, и полились слёзы. Словно сердце её было разбито. Она стонала, задыхалась и рыдала, слёзы ручьями стекали у неё по лицу. Потом она согнулась вдвое, как будто её затошнило, и Сабан испугался, что она уронит голову в дымящий костёр, но потом, так же неожиданно она выгнулась назад и, с трудом дыша, уставилась в остроконечную крышу.

— Что ты видишь? — спросила она его.

— Ничего, — сказал Сабан. Он чувствовал лёгкое головокружение, как будто он выпил слишком много хмельного напитка, однако ничего не видел. Ни снов, ни видений, ни призраков. Он испугался, что он увидит Санну, вернувшуюся из мёртвых, но кроме теней, дыма и белого тела Дирэввин с выступающими рёбрами не было ничего.

— Я вижу смерть, — зашептала Дирэввин. Слёзы всё ещё текли по её щекам. — Будет очень много смерти. Вы строите храм смерти.

— Нет, — запротестовал Сабан.

— Храм Камабана, — сказала Дирэввин, её голос был похож на дуновение ветра между деревянными столбами храма, — храм зимы, Храм Теней. — Она покачивалась из стороны в сторону. — Кровь будет испаряться из его камней, как туман.

— Нет!

— И невеста солнца умрёт там, — тихо напевала Дирэввин.

— Нет!

— Твоя невеста солнца, — теперь Дирэввин смотрела на Сабана, но, не видела его, так как её глаза закатились, оставив видимыми только белки глаз. — Она умрёт там! Кровь на камнях!

— Нет! — закричал Сабан, и его порыв вывел её из транса.

Её глаза сфокусировались, и она казалась удивлённой.

— Я только рассказала то, что я вижу, и то, что Санна позволяет мне видеть, а она ясно видит Камабана, так как он украл её жизнь.

— Украл её жизнь? — удивлённо спросил Сабан.

— Его видели, Сабан, — устало произнесла Дирэввин. — Ребёнок видел, как прихрамывающий человек на рассвете выходил из храма, и это же утро Санну нашли мёртвой, — она пожала плечами. — И теперь она не может отправиться к своим предкам, до тех пор, пока Камабан не освободит её. И я не могу убить Камабана, так как я убью Санну вместе с ним, и разделю её судьбу, — она выглядела очень печальной, затем покачала головой. — Я хочу к Лаханне, Сабан. Я хочу быть на небе. Здесь на земле нет счастья.

— Будет, — уверенно сказал Сабан. — Мы вернём Слаола, и больше не будет ни зимы, ни болезней.

Дирэввин грустно улыбнулась.