телефоне. Когда раздался звонок, он с нетерпением схватил трубку, ожидая услышать голос Грача. Но на связь вышел Григориадис.

– Я здесь ни при чем, я сделал все как надо! Полицейские появились сами по себе! – надсадно кричал он. И грубейшее нарушение правил конспирации, и этот крик, так не соответствующий облику сдержанного седовласого джентльмена, показывали, что произошло нечто страшное. – Они начали стрелять и перебили друг друга! И мне твой бандит приставлял пистолет к голове, я еле спасся! Кордэйл ушел!

– Где вы находитесь? – ровным голосом спросил Смит, чувствуя, как бешено колотится сердце.

– На яхте. И больше никаких подробностей: ни координат, ни курса, ни места назначения. Я сыт по горло и ухожу в тень!

Без Джентльмена вся островная агентурная сеть повиснет в воздухе, а оставшись без регулярного контроля, и вовсе начнет распадаться.

– Вы не должны так поступать, – слабо произнес американец, чувствуя, как немеет левая рука и возникает тяжесть под грудиной. – У каждого есть свои обязательства...

– Но у меня только одна жизнь! И возраст уже не позволяет ежедневно рисковать ею... Кстати! Кордэйл усыпил меня и проник в компьютер. Я не знаю, какую информацию он выудил оттуда и где она всплывет, но твердо знаю, с кого за это спросят!

Христофор находился в таком состоянии, что ему было на все наплевать, но Смит наглядно представлял, как крутятся катушки магнитофонов греческой контрразведки.

– Непродуманные поступки чреваты ошибками, – произнес он традиционную фразу и. отключился.

Тут же позвонил коллега с надводного корабля обеспечения операции «Посейдон».

– Там что-то случилось... – Треск помех почти заглушал английскую речь. – Мы вытащили только кусок носовой обшивки. Похоже, объект взорвался...

По телу разливалась слабость, боль в сердце усилилась. «Надо врача», – подумал разведчик, но набрал номер не медпункта, а министра внутренних дел.

– Похоже, «Посейдон» провалился, – тихо сказал он.

– Кто это? Мистер Смит? Что у вас с голосом? – Чувствовалось, что Скандалидис заволновался. У него тоже многое стояло на карте.

– Поднимите на ноги всех своих людей, полицию и отыщите русского генерала. Он не мог далеко уйти с островов... И это единственный шанс поправить дело.

Боль нарастала, и сил куда-либо звонить уже не было. Смит едва дотянулся до кнопки тревоги. Вбежавшие в секретный отсек морские пехотинцы обнаружили резидента без сознания.

Объявленная Скандалидисом тревога имела зримые внешние приметы. Все порты республики в течение получаса были взяты под жесткий контроль пограничников и полиции. Сторожевики береговой охраны, полицейские катера, военные корабли и вертолеты двинулись к Тиносу и Миконосу. На них же спешно перебрасывались крупные силы островной полиции. Задача была предельно конкретной: блокировать район, проверять все, без исключения, плавсредства, прочесать территорию оцепленных островов. Цель: обнаружение и захват особо опасного государственного преступника с поддельным американским паспортом на имя Роберта Кордэйла, либо с другими документами, либо без документов. Все поисковые группы знали, что разыскиваемый – иностранец, плохо говорит по-гречески, но свободно владеет английским. Были доведены до исполнителей и его приметы. С учетом того, что в это время года поток туристов ослабевает и посторонних на островах немного, задержание Кордэйла являлось делом времени. Оно могло растянуться, если он спрячется в горах или в прибрежных пещерах, а могло и сократиться, если кто-то поможет локализовать место его пребывания.

Осведомитель двух ведомств Фирс Антонионис очень хотел указать местонахождение объекта розыска, он неоднократно повторял попытки связаться со своим куратором из контрразведки, но Влакос не отвечал. Тогда он второй раз позвонил оперативному дежурному.

– Это Спрут. Господин Влакос не объявлялся? Он мне очень нужен!

Дежурный немного подумал.

– Он прибыл, но находится у начальника. Я даже не успел информировать его о вашем звонке. Спрут встрепенулся.

– Попросите его подойти к телефону. Дело крайне важное и не терпит отлагательств.

В Управлении контрразведки царила столь нервозная сумятица, что первым желанием дежурного было отделаться от настырного агента. Но он тут же подумал, что эта настырность может быть связана с объявленной тревогой.

– Хорошо, я попробую. Подождите немного.

Но шеф контрразведки проводил совещание настолько бурно, что дежурный не решился его прерывать.

– Сейчас Влакос не может с вами переговорить. Но в ближайшее время он вам позвонит. Он знает номер?

– Да.

Фирс находился в своей каюте, отделанной, пожалуй, слишком шикарно для обычной рыбацкой шхуны, скорее она напоминала кабинет бизнесмена средней руки. Из настенного шкафчика Спрут извлек початую бутылку узо, налил полстакана и быстро выпил. Его охватил настоящий охотничий азарт: он. выследил дичь, оставалось лишь взять ее. За первым стаканчиком последовал второй, в желудке стало тепло, грудь распирала гордость: стоит ему произнести несколько слов, и невидимая мощь государственной машины прихлопнет опасного преступника. В обычной жизни слова не могут обладать такой силой – мало ли писем и звонков поступает каждый день в официальные учреждения! Только тайная связь с государством придает им особую действенность.

Фирс испытывал те же чувства, что агент-сигнальщик, дожидающийся авиационного налета. Ничтожно маленький и до обидного слабый, с несуразным обрубком ракетницы в руках, вслушиваясь в нарастающий рев приближающихся бомбардировщиков, он наливается нечеловеческой силой и вырастает во всесокрушающего великана, который через несколько минут взорвет завод, уничтожит батальоны солдат, снесет с лица земли целые кварталы, разгонит ночные сумерки огнем сотен пожаров. Именно ради этих ощущений он сотрудничал с полицией и контрразведкой.

Но у тайных агентов, так же как у наводчиков бомб и корректировщиков артиллерийского огня, жизнь всегда висит на волоске. Ведь пристрелить сигнальщика гораздо легче, чем сбить армаду бомбардировщиков или взорвать артиллерийскую батарею. Поэтому за ними целенаправленно охотятся, и если отыскивают, то они прекращают не только свою деятельность, но и жизнь. И Фирс еще не знал, что его час пробил.

Быстроходный катер как будто бы проходил мимо, но вдруг изменил маршрут и притерся к Шхуне, традиционные Пиратские «кошки» вцепились в поручень, и четыре человека в масках мгновенно оказались на борту.

– Всем лечь, руки за голову. – Команда была понятной, и несколько матросов поспешно повалились на просмоленные доски палубы.

– Руль по ветру, стоп машина!

И вторую команду рулевой выполнил без задержки. Возможно, это объяснялось высокой дисциплинированностью экипажа, а возможно – направленными в упор автоматами.

Двое нападающих остались контролировать ситуацию наверху, а двое безошибочно прошли в каюту Фирса. Он как раз наливал очередную порцию выпивки, но, увидев замаскированных вооруженных людей, уронил стакан.

– Все, стукач, тебе конец. – Наведенный ствол с глушителем на конце подтверждал правдивость сказанных слов.

Хотя Фирс в глубине души ожидал когда-нибудь подобного визита, все в нем восстало против необходимости умереть вот так – неожиданно,, без предупреждения и какой-либо моральной подготовки. Да и вообще он не хотел умирать, хотя раньше думал, что готов к смерти,

– За что? – задал он традиционный для таких ситуаций вопрос.

– Помнишь партию оружия в Пирее? – Из-под маски голос звучал глухо, и Мидия попытался определить, кому он принадлежит, хотя это ровно никакого значения не имело. – А груз с Крита?

– Я. вообще не знаю, о чем вы говорите, Затеяв привычные и бесполезные разговоры, он полностью