ФСБ — отпетый уголовник, убийца. Денис подумал, что каждый человек похож на того, кем в действительности и является.
— Родька сказал, что через ментов меня найдет. Так и получилось. Если на общую переведут, мне не жить…
— Да, Родька со своим отцом большую кашу варят.
— Доварятся!! — зубы скрипнули сильнее. Ненависть так и била из Курлова. — Если я выскочу, я их всех урою!
Денис внимательно смотрел на собеседника.
— А если я тебя выпущу? В конце концов мы делали одно дело…
— Выпусти! Я же не виноват… Если бы не эта гнида… Я б его своими руками…
— Тогда слушай и запоминай…
Через десять минут Денис закончил инструктаж, осторожно подошел к двери и бесшумно повернул ручку замка. Потом поманил Курлова за собой в фотолабораторию, отпер дверь черного хода, выпустил его в вечерние сумерки, вернулся назад, положил на пол стул, разорвал несколько протоколов, разбросав обрывки по кабинету. Потом вылез следом и запер дверь снаружи.
Мамонт вышел из кабинета Заишного в состоянии бешенства. Полковник сделал вид, что вообще не понимает, о чем идет речь. Какое отношение взрыв в прачечной имеет к Холмсу? Или Холмс к взрыву в прачечной? Даже если он там и находился, то это чистая случайность. Почему они должны рассматривать роковое совпадение как покушение на офицера госбезопасности со всеми вытекающими последствиями: спецсообщением в Москву, отчетом о причинах ЧП, докладом о результатах его расследования? Когда результатов нет, то лучше не высовываться. Взрыв и взрыв.
Может, сумасшедший, может, самоубийца, может, несчастный случай… За это тоже задницу надерут, но не в такой же степени, как за глупые фантазии! Зачем самим накликать на себя неприятности…
И ко всему остальному, связанному с Петровским, Заишный отнесся с напускным непониманием: человек работает следователем прокуратуры, вот и пусть работает.
Может быть, обстоятельства изменятся, и он окажется востребованным…
— Скорей всего его убьют в ближайшее время! — с интонацией, недопустимой в обращении с начальством, сказал Мамонт. — У него даже пистолет отобрали!
— Ну почему сразу «убьют»? — раздраженно ответил Заишный. — Ничего такого убийственного он не раскопал. Обычное кумовство, взаимные услуги — сейчас этим никого не удивишь… И за это еще никого не убили. А пистолет… Он еще никому не помог. Я сам никогда его не носил.
Да, и, о, начальника Управления ничего «не понимал». Очень удобная и всегда выигрышная позиция для него самого. Он «не понимал», что Петровский брошен на растерзание тем самым свиньям, которые вернулись к своим корытам.
— Свиньи возвращаются? — спросил Мамонт и вызывающе усмехнулся. В конце концов он не держится за должность. В любой момент его возьмут в любую коммерческую структуру начальником службы безопасности на втрое больший оклад, чем сейчас.
— Что? Какие свиньи?
— Так сказал Холмс. Не знаю, кого он имел в виду.
Мамонт с силой захлопнул за собой дверь.
В парке было безлюдно, тихо шелестели голые черные деревья. Основание беседки запорошил легкий снежок. Курлов широкой ладонью разгреб сугроб и принялся ковырять палкой не успевшую промерзнуть землю. Кирпичи фундамента не поддавались, он даже решил, что перепутал место, но нет — под южной колонной, как раз здесь. Наконец один кирпич шевельнулся. Конечно, здесь! Просто прошло много времени… Осадка, просадка… Ну, наконец!
Он вынул два кирпича, сунул руку в темную щель и вытащил прямоугольную пластмассовую коробку от импортного амперметра. По периметру она была обмотана несколькими слоями изоляционной ленты — чтобы под крышку не попала влага. Внутри оказалось сухо. Курлов развернул несколько промасленных тряпок и вытащил большой и тяжелый пистолет с замысловато вырезанным вензелем «FN» на пластмассовых щечках рукоятки. Вытерев пистолет платком, он чуть оттянул затвор и, увидев желтое тело патрона, с удовлетворением вернул затвор на место, а пистолет сунул за ремень брюк. Еще семь патронов находятся в обойме.
Сергей глубоко вдохнул свежий морозный воздух и пошел по аллее. Случайно или по наводке подсознания, но он вскоре оказался у общественного туалета. Того самого, где четыре с лишним года назад задерживали с поличным шпионку Тоньку Цигулеву.
Интересно, если бы он тогда не пошел за ней к этому сортиру, а вернулся домой, как бы сложилась его жизнь? Наверное, по-другому… Или все равно сейчас он бы стоял здесь с пистолетом за поясом, радуясь свободе и оружию, но не зная, куда идти? Потому что домой нельзя, а больше некуда. Хотя… Можно нырнуть к Валерии, серебряной рыбке…
Но там наверняка Петровский… А ссориться с ним сейчас никак нельзя: от этого клетчатого пидора зависит, как сложится дальнейшая Серегина жизнь. Он ведет дело, и он обещал отмазать его подчистую — прекратить по всем статьям. Таким сейчас никого не удивишь, только обычно это делают за бабки, большие бабки, а от него требуется только отработать, причем выполнить ту работу, которая ему самому доставит большое удовольствие. И расчистит место для дальнейшей жизни. Потому что пока друг детства Родик живет, то ему, Сереге, места в жизни нет. Сам Родик так сказал. А он любит, чтобы его слово было законом для всех. Ладно, посмотрим… Расчистим себе место на этом свете. Отмажет ли его потом Петровский? Стукачу верить нельзя, но у него нет выбора. Тем более что именно клетчатый отпустил его на волю… Поэтому придется выполнять все, что тот скажет. И для начала встретиться с ним сегодня в девять и получить дальнейшие инструкции. До встречи почти два часа, надо успеть пожрать…
Денису нельзя было сразу идти домой. По его версии, он похищен и находится сейчас под контролем Курлова. В девять при скоплении народа он разыграет сцену освобождения, но сейчас надо перебыть где-то несколько часов, отогреться, успокоиться, отойти от владеющего им напряжения… И есть единственное место, где он сможет это сделать…
Перед тем, как ехать к Валерии, Денис решил купить чего-то к столу — он не любил быть нахлебником. Подняв воротник и прикрыв шарфом нижнюю часть лица, он зашел в универмаг. И, проходя мимо секции детской игрушки, увидел девушку из прачечной.
Его как палкой по голове ударили! Может, обознался? Нет! Те же изящные ботиночки, блестящие колготки на стройных ножках, теперь к наряду добавилась короткая кожаная курточка с натуральной меховой оторочкой, а головных уборов она, похоже, не носила. Девушка покупала радиоуправляемый танк.
Смешавшись с толпой, Денис дождался, пока покупку упаковали в пакет и девушка направилась к выходу. Он осторожно двинулся следом. «Плохо будет, если сядет в машину», — подумал Денис. Но девушка шла пешком, слегка разбрасывая ножки в стороны и не глядя по сторонам. На всякий случай Денис перешел на другую сторону улицы и держался в отдалении. Этому когда-то его тоже научил Мамонт. Сегодня бывший наставник обещал позвонить, но не позвонил. Значит, то, что он хотел сделать, у него не вышло. Впрочем, Денис теперь рассчитывал только на себя.
Через два квартала девушка несколько раз обернулась и нырнула в подъезд старинного, украшенного облупившимися скульптурами дома. Денис выждал минуту и зашел за ней. Изящные ботиночки стучали по каменной лестнице. Он принялся бесшумно подниматься по стертым пологим ступенькам. В доме было пять этажей. На площадке четвертого шаги остановились. Перегнувшись через перила, Денис увидел, как незнакомка позвонила в дверь. Очевидно, условным сигналом, потому что ей сразу же открыли. Дверь захлопнулась.
Планы резко менялись. Отпадал визит к Валерии, откладывался спектакль освобождения. Через два часа они с Курловым стояли у высокой дубовой двери с отшелушивающейся краской.
— Сколько их там? — прошептал Курлов.
Денис пожал плечами.
