ракетного поезда.[22] Его невозможно отследить и уничтожить. Эти идиоты порезали их на куски. А территорию выхватили какие-то жулики — построят дом отдыха или гостиницу…

— Так, может…

— Нет. Там, дальше, пути разобраны. Остался только кусочек, чтобы стройматериалы подвозить.

Для очистки совести снизились, покружили немного. Никаких следов вагона! Развернулись, вернулись к магистральному пути. Пилот глянул на Дениса, постучал по часам. Денис махнул рукой — вперед!

Но дальше ничего подозрительного видно не было, полотно тянулось скучно и прямо, как бесконечная заунывная нота.

Пилот нарисовал пальцем в воздухе окружность — домой! — и стал закладывать вираж. Этот жест пробудил в сознании Дениса очередной всплеск активности.

Вагон пропал где-то здесь! И именно здесь его надо искать, а не возвращаться домой несолоно хлебавши…

Они летели назад и очень быстро опять оказались над полустанком «88».

— Давай осмотрим все еще раз! — крикнул вдруг Денис, показывая пальцем вниз.

Здание, похожее на макет вокзала, небольшой поселок вокруг… Интересно, живут ли здесь еще люди?

— Что делаем? — спросил пилот. — Времени в обрез!

— Давай вдоль этого ответвления, — показал Денис.

— Оно же заканчивается вон там…

— Ничего, все равно надо посмотреть. Более подходящего места мы не видели…

— А ты когда-нибудь пусковые ракетные шахты видел? — неожиданно оживился Мамонт. — Давай слетаем, это ровно десять минут!

Вертолет шел на высоте триста метров. Прижавшись горячим лбом к холодному стеклу, Денис внимательно смотрел вниз. Потемневшие от ржавчины рельсы были втиснуты в узкую, зарастающую просеку, как старинный меч в тесные ножны. Вот они закончились, но как-то странно, без следов разрушения полотна: валяющихся в беспорядке шпал, сложенных или хаотично сваленных рельсовых плетей… Они просто исчезли, как будто стали невидимыми. Странно как-то…

— Посмотри, Костя! — Денис локтем толкнул соседа в бок.

Мамонт взял бинокль, посмотрел.

— Это маскировочная сеть! — наконец объявил он. — Под сетью есть дорога, мы ее просто не видим! По ней возили ракеты…

— Интересно! — выдохнул Денис.

Даже пилоту было интересно, во всяком случае, говорить про возвращение он перестал.

Через пару километров что-то случилось с маскировочной сетью и железнодорожный путь опять стал видимым. Он шел под прямым углом к основному полотну, постепенно забирая круче и круче на восток, и деревья все плотнее обступали потемневшие от времени рельсы. Иногда они пропадали из виду, потом вновь появлялись. Постепенно лес стал редеть, и вдруг впереди появилась правильной формы проплешина. Вертолет помалу спускался ниже, стараясь не задеть верхушки деревьев. Вихри воздуха срывали листву, она носилась в воздухе, с неслышным треском падали отломанные ветки.

Денис не отрывался от бинокля. Рядом с рельсами валялись выломанные тормозные упоры с осыпавшейся от времени красно-белой краской. Неуклюже замерла грузовая дрезина. За ней зияло огромное жерло пустой ракетной шахты.

Нет, не пустой…

— Давай ниже! — крикнул Денис. — Как можно ниже!

В жерле, кое-как присыпанный осыпавшимися еловыми лапами, виднелся тронутый ржавчиной торец серо-голубого фирменного вагона «Тиходонск — Москва».

Утром пригнали железнодорожный кран из кротовского депо, прицелились — стрелы не хватает. К полудню прибыл 26-метровый кран из Воронежа и военный «Урал» с мощной лебедкой для противовеса. Вытягивали вагон больше четырех часов. Несколько раз в шахту спускались сварщики, обрезали зацепившуюся за бетон обшивку. Наконец с надсадным железным стоном он показался над поверхностью — огромный, изуродованный параллелепипед, покрытый какими-то ржавыми оспинами.

Когда его грузили на платформу, оборвался трос лебедки противовеса. Подвешенный на стреле вагон опасно качнулся, врезался в кран, едва не сшибив его с рельсов и заставив дрогнуть врытые в землю упоры. Из вагона с грохотом посыпалась какая-то труха, куски металла. Крановщик выпрыгнул из кабины — мат-перемат, чуть не с кулаками полез на водителя «Урала». В это время отлетела торцевая дверь вагона, а вместе с ней, безкостно болтнувшись в воздухе, на платформу вывалились два почерневших трупа.

Денис велел отогнать кран назад на несколько метров. Взял Мамонта, Дерзона, Балуева, двух оперативников и фотографа, забрался на платформу. За полгода трупы в шахте с естественной вентиляцией успели превратиться в мумии, одежда истлела — в общем, после падения с высоты вид все это имело достаточно неприглядный. Фотограф аккуратно «отщелкал» платформу с останками, потом общими усилиями их загрузили в черные пластиковые мешки. Да, Балуев еще нашел пистолет «ПМ» с пустой обоймой — он тоже вывалился из вагона…

Опять прицепили лебедку. На этот раз обошлось без приключений. Вагон погрузили на платформу и даже ухитрились поставить его на колеса. Пока эмчеэсники закрепляли колесные пары в транспортировочных колодках, пока ждали локомотив из Воронежа, Денис с Мамонтом обули резиновые сапоги, комбинезоны, надели респираторы и зашли внутрь.

Сразу стало ясно, что ржавые оспины на обшивке — следы от пуль. Весь вагон изрешечен ими так, что похож на картофельную тёрку. Пробоины на перегородках, на стенах, на потолке. Иногда это отверстия, в которые не пролезет палец, иногда — настоящие проломы, как от ядра или картечи.

Поскольку последние месяцы вагон простоял в положении «на попа», конец коридора был буквально забит какими-то обломками, чемоданами, осколками посуды… И трупами. Тела лежали вповалку, комом, изорванные, смятые, спрессованные, как мороженая рыба.

Из третьего купе вытарчивала в проход голая волосатая нога, в голени она была перебита, сквозь ошметки мяса проглядывала раздробленная кость. Второй труп лежал на полке с пробитым черепом. На хорошо сохранившейся синтетической куртке — дыры с обгоревшими краями. В конце коридора намертво застряла тележка, в каких развозят напитки. Когда вагон столкнули в шахту, она, видимо, задержала падение одного из пассажиров — уже мертвого или еще живого, неизвестно. При жизни это был, наверное, рослый и сильный молодой человек. Он лежал сейчас на полу в изломанной позе, которая в другой обстановке могла бы показаться даже забавной — правая рука торчала из рукава значительно дальше, чем положено, словно он изо всех сил пытался дотянуться до чего-то… До чего именно, вряд ли кто узнает. У него были короткие светлые волосы, из разорванной на груди одежды выглядывал край татуировки, ярко проступившей на мертвом теле: карта — бубновый туз.

Мамонт, прижимая респиратор к лицу, склонился над ним, несколько секунд внимательно всматривался. Потом встал, коротко взмахнул рукой и пошел к выходу. Денис двинулся за ним. Находиться здесь, в наполненном зловонием замкнутом пространстве, он больше не мог.

Когда он оказался снаружи, Мамонт уже ходил между деревьями на рельсовой обочине, дымил сигаретой и разговаривал с кем-то по телефону:

— Нет. Абсолютно точно. Я думаю, это именно он. В приметах такая же татушка была: туз бубновый… Ну. Проверь. И бегом ко мне… Всё, отбой.

Он спрятал телефон в карман, глянул на подошедшего Дениса, отвернулся, покачал головой.

— Нет, ну кто мог подумать? — пробормотал он куда-то в пространство. — Буланов. Тот самый Козырь, главарь УТГ… Лежит себе, полеживает в куче таких же, как он…

— Ты думаешь? — спросил Денис.

Мамонт снова развернулся к нему. Приготовился что-то сказать, но только махнул рукой. Закурил новую сигарету, присел на корточки, опершись спиной о сосновый ствол.

— Денис ты мой Александрович, — сказал он, задумчиво выпуская дым из ноздрей. — С тебя магарыч. Вот он — твой пропавший вагон. Хотя тайн в нем, честно тебе скажу, до хрена… Знаешь, что это?