пожалеешь…

Бероев глянул на часы. Прошло уже двенадцать минут.

— Ладно, пойдем в машину. Там послушаю.

— Зачем? Уши есть? Здесь и слушай!

Наступила пауза.

— У дедушки вашего, кажется, псориаз, — сказал Бероев, почесывая переносицу. — Лучше тебя другим фонендоскопом слушать.

— Какой еще псориаз?

— Кожная болезнь неизлечимая. Будешь весь в струпьях ходить.

На охранника это произвело впечатление.

— Ни фига себе! Ладно, филин, тогда другой трубкой слушай…

Они вышли на улицу и сели в микроавтобус. Бероев выпил свою таблетку, обычным фонендоскопом прослушал охранника и напустил на него страху, порекомендовав как можно быстрее сделать рентген. Мгновенно потеряв обычную самоуверенность и агрессивность, тот быстро вернулся на свой пост. Санитарный фургон уехал.

Бероев был озабочен. Профилактическую таблетку он выпил на пять минут позже, чем положено. И хотя предварительно получил детоксичный укол, да и с фонендоскопом обращался с максимальной осторожностью, при работе с ядами всякое бывает…

Но для него применение спецсредства «К» на этот раз завершилось хорошо. А Фитиль умер во сне через 10 минут после отъезда «кардиологов».

Не имеющие начала и конца полоски рельсов хорошо видно с двухсот метров. С трехсот надо напрягать зрение, чтобы различить блестящие проволочки. Выше они расплываются и на пятистах пропадают. Зато железнодорожная насыпь хорошо видна и с восьмисот, и с километра… То ровная, как серая стрела, то загнутая — плавно, как казацкая шашка. Вокруг расстилается зеленая, не успевшая выгореть, степь, иногда появляются довольно редкие рощицы и лесополосы. Но вагон в них не спрячешь…

Денис смотрит вниз то невооруженным взглядом, то заглядывает в бинокль. Он представлял себе полет в вертолете несколько иначе. Более комфортным, что ли. В кабине было очень шумно и тесно, пахло бензином. Легкий «Ми-60» весил меньше, чем Архипычева «Волга», он вибрировал, и болтало его нещадно. Сиденье, казалось, постоянно куда-то ныряет, потом выныривает, и не успеет «пятая точка» ощутить под собой опору, как в груди снова образуется пустота, а сердце испуганно проваливается.

Денис глянул на Мамонта — тот сидел напряженный, на лбу складка. В конце концов, майор перегнулся к пилоту и что-то проорал ему на ухо.

— Как скажете! Можно подняться повыше! — гаркнул в ответ пилот.

Голос у него натренирован, что ли. Во всяком случае, Денис слышал его, не напрягаясь.

— Вверху будет спокойнее!

Мамонт вопросительно взглянул на Дениса.

— Выше не надо! — сказал тот.

Видя, что Мамонт продолжает смотреть с прежним выражением, повторил громче:

— Не надо выше! Идем как идем!

И закашлялся — въедливый бензиновый запах драл горло.

Мамонт понял, махнул рукой, отвернулся.

Только что под ними промелькнула нанизанная на железнодорожное полотно россыпь шиферных крыш. Пилот ткнул пальцем в навигационное устройство, увеличил масштаб карты. Денис смог разобрать надпись: Северск. Восьмая по счету станция на маршруте Тиходонск — Москва.

Местность преимущественно открытая, гор и лесов нет, вдоль полотна лепятся хутора и дачные поселки. Вагон здесь отцепить не могли — уж больно все на виду. Да и спрятать его негде.

За три часа она пролетели большую часть маршрута. Еще дали крюка на аэродром для сельской авиации — там дозаправились, причем как-то очень удачно, «всего 75 рублей за тонну» — так объяснил пилот, страшно довольный. Но и вонял, кстати, дешевый бензин непереносимо.

Вышли к реке, пронеслись вдоль русла, которое неожиданно раздалось вширь, оделось в песчаные берега, усыпанные отдыхающими. Люди смотрели снизу на вертолет, прикрыв глаза от солнца рукой, кто-то махнул им рукой.

— А то десантируйтесь! — крикнул пилот Денису с Мамонтом, смеясь и показывая вниз большим пальцем, как римский император на гладиаторских боях.

— Девчонки! Пиво, рыба вяленая!

Потом начались леса. Сперва выступили вдоль полотна легкой зеленой сыпью, а дальше надвинулись черной массой, сдавили в тисках двойную нить железной дороги. Они летели над узкой просекой минут двадцать, и, наконец, лес несколько ослабил объятия. Просека внизу стала свободней, и в самом широком месте они увидели плавно уходящую в лес старую железнодорожную ветку.

— Станция! — сказал Денис. — Маленькая какая-то…

Под вертолетом проплывало строение, отдаленно похожее на здание вокзала, но не настоящего, а макета. Вокруг теснились несколько домиков. Двухпутное полотно, заросшие травой запасные пути, на которых ржавели остовы вымерших железнодорожных динозавров.

— Полустанок, — сказал пилот. — На карте его нет. Он постучал по навигатору, где и в самом деле продолжала тянуться ровная серая линия.

Вертолет снизился, сделал широкий круг. Денис внимательно смотрел в бинокль, сканируя окружающую местность. Уходящая в лес ветка обрывалась через сто метров.

— Второй заход? — спросил пилот.

— Нет, — Денис опустил бинокль и покачал головой. — Это не то.

Пилот кивнул и увеличил обороты. Нет так нет. Вертолет набрал безопасные пятьсот метров и двинулся дальше.

— Это полустанок «88». В стороне, километрах в десяти отсюда, стоял стратегический ракетный полк, — Мамонт наклонился и говорил Денису прямо в ухо. — Три ШПУ.[21] В 90-х все демонтировали…

— Мы мирные люди, — рассеянно проговорил Денис, вглядываясь в густой лес внизу.

— Что? — не понял Мамонт.

— Смотри внимательно, ищи боковые ветки.

— Смотри — не смотри, мне через десять минут все равно на базу разворачиваться! — сказал пилот. — Дальше наша епархия заканчивается, я даже дозаправиться не смогу!

— Да плевать! — сказал Мамонт. — Найдем опять каких-нибудь «кукурузников», договоримся!

— Не. Не положено. Нам еще домой переть, а там темнеть начнет. На этой машине только по светлому, ночью нельзя. Так что десять минут — и баиньки. Договаривайтесь в следующий раз с Московским управлением, им сюда ближе лететь.

— Тьфу ты! — сказал Денис. — Что за бюрократия?

Пилот пожал плечами: ничем помочь не могу. Денис с Мамонтом переглянулись. Был бы личный вертолет, никаких вопросов. А так — в самом деле… Надо было вертолет посерьезней заказывать, чтобы и ночью и днем летал и без дозаправок.

А вот и Кротово. То ли рабочий поселок, то ли село… Двухэтажные домики, маленькая, пыльная — даже с высоты видно — площадь, пустой базарчик, какой-то заводик…

Пролетели наудачу вдоль полотна, дугой изогнувшегося от основной магистрали и уходящего в северо-восточном направлении (на карте его тоже не было). Через три километра ветка втянулась на огороженную территорию, где шло какое-то строительство. С грузового состава автокран выгружал бетонные блоки и железные клетки с кирпичом.

— Вот гады! — сказал Мамонт неизвестно про кого. И гораздо более зло, чем говорил про горячего цыпленка.

— А что это вон там за длинные здания? — встревожился Денис. — Похожи на депо…

— Это и есть депо, — контрразведчик наклонился к уху Дениса. — Здесь была база БЖРК — атомного