зашел туда по нужде.

Но Чекулдаев повел себя еще более странно. Он не побрезговал опуститься на корточки возле облупленной батареи парового отопления и сунул за нее руку. Теперь случайный наблюдатель заподозрил бы его в шпионаже. Холеные пухлые пальцы с безупречным маникюром проникли в узкий промежуток за крайним, едва теплым ребром, зацепили в пыли и скоплении засохших окурков плоский корпус мобильного телефона, осторожно вытащили его наружу. Адвокат удовлетворенно закряхтел. Он достал носовой платок, подобранный в тон галстуку, брезгливо протер находку, сунул в карман, потом отряхнул брюки и вернулся к машине.

Через двадцать минут он приехал в свой офис, дал задание секретарше и двум помощникам. Алена тут же подключила найденный в подъезде мобильник к компьютеру, загудел цветной принтер. Вскоре она положила на стол шефу шесть глянцевых фотографий. Помощники сразу же ушли, а вернулись в конце дня, принеся несколько справок и написанных от руки объяснений. Просмотрев документы, адвокат потер ладонь о ладонь. Честно говоря, Виктор Фомич даже не ожидал, что все выйдет столь быстро и гладко. Потом он сделал несколько звонков, задействовав собственные возможности по сбору конфиденциальной информации, которые должны быть у каждого хорошего адвоката. И тоже получил отличные результаты.

Клоп лежал на своей шконке и делал вид, что спит. Зеленый Дом всерьез ополчился на Коренева. С чего бы? Он точно знал, что никакой Лис не шпион. Крутится, вертится, расставляет свои хитрые сети, манипулирует людьми, ставит мастерские постановки… Но он правильный мент, и человек правильный, цельный внутри. Он за свое ментовское дело радеет. Это, скорей, все другие – шпионы, которые разворовывают страну, обувают кого могут, да начальству жопу лижут… Нет, сдавать Михалыча западло! Но как отсюда выскочить?

Вон как плотно его обставили! Вазген и Жаба – точно агенты, хотя работают грубо, топорно… А третий не похож… Может, действительно, лох? И тут же, словно отвечая на его сомнения, к нему крадучись подгреб лоховатый Николай Николаевич. Он опустился на корточки рядом со шконкой и вполголоса забормотал:

– Простите, я так понимаю, что вы человек опытный. Я, видите ли, первый раз здесь. Как это у вас говорят… первая ходка, да?

Клоп открыл глаза:

– Че надо, Муха?

– Вы мне не посоветуете? Тут такая ситуация… мне подбросили наркотики. Очень большое количество, понимаете?

– Ну?

– Вот. А теперь требуют, чтобы я рассказал – где взял, да от кого… Короче, чтоб сотрудничал. Иначе грозят сгноить в тюрьме… Как вы считаете, им можно верить?

Клоп резко сел и уставился в блудливо бегающие глазки. Под его тяжелым взглядом лицо Николая Николаевича поплыло, как масло у печи. По пухлым щечкам пробежала дрожащая суетливая судорога. Последние сомнения отпали. Клоп понял – и этот тоже! Он придвинулся почти вплотную, процедил:

– Верить, говоришь? Верить никому нельзя! Это я тебе точно говорю. И мне не верь. Чего ты лезешь советоваться? Ты мне не друг. Знаешь, сколько я таких, как ты, загнал под шконку? Одному ухо оторвал, другому нос откусил… Иди-ка лучше к оперу за советом!

Он замолчал, но взгляда не отвел. Словно держал трясущуюся от безотчетного страха голову фраера нанизанной на невидимый штырь. Тот застыл, как загипнотизированный кролик. Клоп удовлетворенно кивнул.

– Понял меня, мой сахар сладкий?

Штырь исчез. Николай Николаевич отвалился в сторону, чуть не плюхнувшись на пухлую задницу.

– Понял, понял, спасибо. – Он скачками улетел в свой угол и затих.

Клоп опять лег. Единственное, что в избытке присутствует на тюрьме, это время. В обычной жизни его вечно не хватает. Люди суетятся, крутятся в беличьем колесе, воруют, раскрывают кражи, ссорятся и мирятся, трахаются, пьют, дерутся, убивают друг друга, садятся в тюрьму… А здесь колесо останавливается, в тишине, за толстыми стенами, можно просто лежать и размышлять, не торопясь и не глядя на часы.

Итак, все трое – агенты! Ну и дела… За свою долгую жизнь Клоп только один раз работал в тройной спарке. По серийному убийце Байкову когда надо было установить реальную фактуру по ключевым эпизодам. Уж как они изощрялись – разыгрывали злых и добрых, дрались между собой и буцкали Байкова, постоянно вовлекая его в то и дело возникающие «непонятки»… И «сдоили» его, как положено, досуха, пошел под расстрел, как миленький!

На этот раз «тройной тягой» работали его самого. От такой целеустремленности становилось жутковато. Похоже, начнут прессовать по полной программе… Если получится…

– Эй! – Он поманил пальцем Николая Николаевича. – Иди сюда, мой сахар сладкий!

И, когда тот подошел, тихо спросил:

– «Мойка» есть?

– Мойка?

– Ну, бритва. Лезвие. Или, на крайняк, иголка, гвоздь…

Муха испуганно покачал головой.

– Нету. Откуда? Тут же все запрещено… Клоп снисходительно улыбнулся.

– Эх ты, фраер ушастый! Мало ли что запрещено! А я достану!

– Зачем вам? – робко мигнул Николай Николаевич.

– Глаза выколю Вазгену и Жабе, – буднично пояснил Клоп. – Суки они. Наседки!

– Да ну?! – У Мухи отвисла челюсть.

– Гну! Короче, ты спал и ничего не видел!

Под вечер к нему сунулся Вазген, прервав тяжкие раздумья:

– Э, брат, совсем загрустил, да? Может, помощь нужна? Тебя на этот раз за что загребли? Не, не хочешь, не говори…

Равнодушно хмыкнув, Клоп поднялся.

– Фигня полная. Мы тут с корешем одним кантовались, с Земой. А он, оказывается, – террорист! Пушка у него с глушителем, взрывчатка. Только ты не болтай. Вон, видишь, какой змей!

Он кивнул на беспокойно ворочающегося Николая Николаевича.

– Я его раскусил – это наседка. К нам его под другим именем подсадили. Короче, ночью я его кончу…

Не обращая внимания на растерянность Вазгена, Клоп зашел в туалет, помочился, напился из крана и вернулся на свое место.

В хате царила напряженная тишина, соседи настороженно лежали на своих местах. Напуганные и дезориентированные, они не станут спать нынешней ночью. Значит, завтра будут как сонные мухи. А ему это на руку.

– Вы ждали сюрпризов? Их есть у меня… Вот первый! Виктор Фомич Чекулдаев торжественно положил перед Петрянским несколько фотографий.

– Это что? – заторможенно, без энтузиазма спросил следователь. – Какой-то пакет, какая-то бумага…

Чекулдаев оперся руками на стол, наклонился вперед, нависая над процессуальным противником всей своей массивной фигурой и тем самым психологически подавляя его.

– Это – распечатка снимков с фотокамеры мобильного телефона, принадлежащего гражданину Клищуку П. В. Обратите внимание на время и дату. Как видите, фотографии «куклы» сделаны непосредственно перед арестом. Вот что было у моего подзащитного вместо двадцати тысяч долларов!

– Ерунда! – отмахнулся Петрянский. – Деньги изъяты и осмотрены с соблюдением всех формальностей, при понятых. Да и свидетель имеется – наш сотрудник, проводивший оперативное внедрение… И фотографии Клищука за рулем угоняемой машины…

– Это серьезно, – согласился адвокат. – Правда, понятые являются бывшими сотрудниками вашей службы. Отставники. И свидетель сотрудник, только действующий! Вам не кажется, что у присяжных и судей такие совпадения вызовут определенные сомнения?