Теории «прогрессивного» общественного устройства с их стратификациями заимствовались и двести, и сто, и двадцать лет назад. Сегодня в терминах этих теорий вопрос о социальной структуре нашего общества социологами решается просто: постулируется, что она у нас классовая (или сословно-классовая), и ищутся индикаторы классового расслоения или профессиональной дифференциации. При этом предполагается, вопреки очевидности, что социальные группы нашего общества формируются сами по себе, без участия государства. Даже профессиональная дифференциация исследуется этими учеными так, как будто бы она возникает естественным рыночным путем в отношениях между спросом на квалифицированный труд и предложением, а не в результате внешнего управления институтами образования, ориентированными в первую очередь на сословную социализацию. Заимствованные методы и техники исследования не предполагают существования таких очевидно «рукотворных» групп, поэтому в результате исследований в лучшем случае возникает знание о некотором подобии отечественных и зарубежных социальных структур, но отнюдь не научное знание об отечественном социальном расслоении. Непрекращающиеся попытки понять (с негодными средствами), как устроено наше общество, мотивируются тем, что при видимой вопреки множеству попыток реконструкции бесструктурности социального устройства социальная структура в стране формируется, однако ее тип не ясен ни политикам, ни ее исследователям, мировоззрение которых определяется импортными стереотипами. Строители демократии и капитализма, как и строители «новой империи», сходны в том, что на дух не принимают того, что в стране уже есть. Они ориентированы на будущее и надеются, что в результате их усилий возникнет общество потребления: высший, средний и низший классы, интересы которых интегрируются в политических институтах представительной власти. Или сформируется жесткая сословная структура, в которой единый российский народ будет противостоять своим врагам сионистам, радикальным мусульманам, агентам влияния геополитических противников и пр.
Сейчас прогрессисты разного рода, ориентированные на создание классовой структуры, занимают практически все усыхающее со становлением сословной системы «публичное пространство». Гораздо менее известны другие строители светлого будущего традиционалисты, которые обосновывают необходимость возврата к сословной структуре, характерной, по их мнению, для имперской России. Так, Александр Елисеев пишет: «Партийная система возникла в свое время как альтернатива системе сословий. Партия стала некоторой лабораторией, в которой представители разных сословий создавали усредненный и смешанный человеческий тип. Этот тип можно назвать буржуазным, хотя он весьма далеко ушел от „третьего сословия“, существующего в традиционном обществе. Средневековые предприниматели все-таки представляли собой самобытный культурный тип. Однако буржуа устремились к социальной гегемонии и попытались перестроить все другие сословия, сделав их похожими на себя. В результате получился некий коктейль, в котором основным компонентом была буржуазность, но при этом она оказалась разбавленной другими социальными компонентами. Партия как раз и является тем сосудом, в котором образовывался коктейль новой и новейшей буржуазности.
Возникнув в предреволюционной России, партии стали укладом, альтернативным традиционному. Заметим, что подрывные, прогрессистские силы принялись закладывать основы своего строя задолго до победы революции. Они вовсе не делали ставку на работу в традиционных структурах российского общества, хотя такая работа ими полностью не отрицалась (например, либералы почти полностью оккупировали земское самоуправление). Но основной упор делался именно на создание своего общественного порядка. А вот если бы либералы и социалисты ограничились деятельностью в земствах, то это было бы только выгодно царскому правительству. Оппозиция выпускала бы пар, укрепляя старый порядок.
Традиционалисты, делающие упор на общегражданские политические структуры, обречены действовать строго в рамках либерального порядка, ничего ему не противопоставляя» [Елисеев].
Традиционалисты опираются в своем анализе и предвидениях на работы весьма специфичных импортных теоретиков, таких как Отмар Шпанн [Шпанн], известный, в частности, обоснованием фашизма как идеала корпоративного государства. Наверное, поэтому публичное обсуждение проблем, возможностей и ограничений современного сословного устройства табуировано и не выходит за пределы маргинальных групп.
В публичной сфере, в политике и риторике сейчас явно доминируют приверженцы демократии и рынка, опирающиеся на либеральные импортированные теории, в то время как традиционалисты, опирающиеся на консервативные импортированные теории, по всей видимости, маргинальны. Однако в практике государственного строительства доминирует неотрефлектированная традиционалистская парадигма, в рамках которой принимаются сословные законы и формируется система отношений между постсоветскими сословиями.
Идеология сословной системы по ее природе является принципиально фундаменталистской, патриотической, направленной на экспликацию идей из прошлого (идей, конечно же, когда-то импортированных, но так давно, что об их происхождении не знает никто, кроме узких специалистов) и утверждение их в настоящем. Идеология же нашей отечественной демократии, связанной со становящимся рынком, принципиально прогрессистская, то есть ориентированная на будущее вопреки настоящему и прошлому.
Современные поиски национальной идеи отечественными учеными, политиками и идеологами тем более комичны, что государство уже давно такую идею сформулировало и реализует ее в сословной реконструкции нашей социальной реальности. Правда, видимо, само пока еще не знает зачем: то ли для «православия, самодержавия, народности», то ли для «социальной справедливости».
Особую роль в сословном обществе играет институт образования, в функции которого входит обеспечение социальной мобильности, то есть возможности перехода из сословия в сословие. Именно в системе образования наиболее остро сейчас проявляется конфликт между становящейся сословной системой, с одной стороны, и стагнирующими рынком и политической системой с другой. Если считать образование институтом, готовящим специалистов для работы на рынке, то, судя по критике, которой его подвергают, его состояние не устраивает по разным причинам ни власть, ни общественность, ни преподавателей, ни студентов, ни работодателей. Власти, ориентируясь на эту неудовлетворенность, перманентно ведут реформирование высшего образования, результаты которого в свою очередь не приводят к искомому результату.
При этом административно-реформаторские новации не мешают сложившемуся механизму функционирования системы высшего образования, спрос на услуги которой все время растет. Ректоры вузов утверждают, что ничего менять и не надо, система образования в их вузах вполне соответствует социальным потребностям. Необходимо по их мнению увеличить ресурсообеспечение: больше платить преподавателям, увеличить стипендии студентам, модернизировать материальную базу, обеспечить квартирами молодых преподавателей.
По общему мнению, система высшего образования практически не готовит специалистов, за редким исключением вузов, большая часть выпускников которых после получения дипломов эмигрируют. Вернее, она готовит специалистов для уже отмершей в основном советской сословной структуры. Работодатели рыночные акторы в них не нуждаются, им нужно нечто иное. По мнению работодателей, выпускника вуза все равно надо даже не доучивать, а заново обучать тому, чему в вузах не учат. Причем чему учить они сформулировать не могут. Работодателям в целом безразлично, каким багажом знаний и умений обладает выпускник вуза, их интересует в основном, какой вуз молодой человек окончил, его личные качества, способность к обучению и установлению деловых отношений. Работодателям нужна именно «социальная подготовка». Членом сословия выпускник вуза становится (если он подходит по своим социальным качествам) после длительной социализации на рабочем месте.
Система образования на самом деле выполняет функцию сословной социализации. И именно выполнение этой функции является главной, но не отрефлексированной задачей. В ходе обучения студенты социализируются в подобии «сословного социума», моделируемом в вузе или ином заведении, в минимальной, как правило, степени осваивают его язык (терминологию) и поведенческие стереотипы — но не сословное мировоззрение и идеологию.
Вузы готовят молодых людей к государственной гражданской и правоохранительной службам, работе в министерствах, ведомствах и контрольных органах[62]. Некоторые региональные вузы готовят работников государственной региональной службы. Учебные заведения силовых
