донес, что неприятель поворачивает вправо, Стэрди в 11.25 повернул на OS. Через пять минут эскадра взяла еще на 2 R вправо и таким образом оказалась на сходящемся с неприятелем курсе.

Немецкая эскадра становилась видна все яснее и яснее, она хорошо держала строй — «Гнейзенау» и «Шарнхорст» шли головными. Наша же растянулась. Несмотря на уменьшение хода, адмирал Стоддарт не нагонял: Carnarvon никак не мог дать больше 18 узлов. Cornwall, имевший в запасе 4 узла, получил приказание выйти вперед.

Стэрди до 12.05 не увеличивал хода, продолжая делать 20 узлов, но затем в 12.20, когда неприятель начал менять курс вправо, как бы с намерением перестроиться, адмирал увеличил ход до 22 узлов. Дольше поджидать своего несчастливого коллегу, который отстал на 6 миль, командующий эскадрой не мог.

Немцы шли в юго-восточном направлении, прямо против ветра, окутанные клубами собственного дыма. Адмирал приказал Inflexible отойти до 5 кабельтов, увеличил ход до 25 узлов (12.50) и поднял сигнал «открыть огонь». Концевой неприятельский крейсер «Лейпциг», самый тихоходный в эскадре, заметно отставал.

Когда расстояние между ними и Inflexible дошло до 80 кабельтов, капитан 1-го ранга Филлимор открыл огонь.

Через минуту-две флагманский крейсер сделал то же самое и увеличил ход до самого полного. Одновременно с этим курс был изменен еще на 2 R в сторону неприятеля. Попаданий хотя не замечалось, но «Лейпциг» совершенно скрылся в водяных столбах разрывающихся снарядов.

Было очевидно, что такой неравный бой долго продолжаться не сможет, и адмирал Шпее принял решение, делающее честь его доблести и германскому флагу.

Сознавая, что легкие крейсеры, если им дать уйти, смогут нанести врагу больший вред на торговых путях, он решил пожертвовать собой и двумя большими крейсерами. Около 13.20 он поднял сигнал легким крейсерам уходить к южноамериканскому побережью, а сам повернул на 6 R и в строе кильватера пошел полным ходом на NO в океан.

Подобный маневр противника был предусмотрен в боевых приказах Стэрди, и наши легкие крейсеры без сигнала повернули в погоню за немцами, а линейные повернули вдруг на 7 R и, таким образом, оказались в строе кильватера на крамболе неприятеля раньше, чем он успел закончить поворот.

В 13.20 завязался главный бой. Invincible стрелял по «Гнейзенау», Inflexible — по «Шарнгорсту». Адмирал Стоддарт находился за кормой в 10 милях, тщетно стараясь сблизиться с линейными крейсерами. Во время поворота «Гнейзенау» уменьшил ход, пропуская вперед флагман, а затем, как только «Шарнгорст» занял свое место, открыл огонь. Расстояние было около 70 кабельтов, и неприятельские снаряды не долетали кабельтов на 5. Но оно быстро падало, так как Шпее повернул на 4 R внутрь. Когда дистанция уменьшилась до 65 кабельтов, он лег на параллельный с нами курс.

В тот момент, когда наши крейсеры в соответствии с перестроением немцев меняли противников, Invincible получил первое попадание, и Стэрди немедленно (в 13.44) повернул вдруг на 2 R влево. Расстояние снова стало быстро увеличиваться. Бой продолжался.

Неприятель явно берег снаряды, не пополнявшиеся после Коронеля, но все равно стрельба его не имела успеха — дистанция была слишком велика.

Наша стрельба была немногим лучше, особенно с Inflexible, так как дым с флагманского корабля совершенно не давал возможности наблюдать падение снарядов. Кормовые орудия Invincible находились в таком же положении.

К 14 часам расстояние дошло до 80 кабельтов, и огонь с обеих сторон прекратился.

Дабы возобновить бой, Стэрди повернул последовательно на 4 R вправо, а затем, в 14.05, еще на 4 R. Вдруг, пока происходила эта эволюция, неприятель совершенно скрылся в густом дыму. Когда он снова показался, то находился в 85 кабельтов, изменив курс вправо приблизительно румбов на 10, и шел на S в направлении, в котором скрылись его легкие крейсеры.

Стэрди увеличил ход, и погоня продолжилась. На этом курсе он несколько раз поворачивал на один- два румба вправо, т. е. в сторону неприятеля, отчасти для того, чтобы немного уйти от собственного дыма. К 14.45 расстояние уменьшилось до 75 кабельтов, после чего, повернув на несколько румбов влево и став к неприятелю бортом, наши крейсеры возобновили бой.

5 минут Шпее продолжал идти прежним курсом и не отвечал, но затем начал поворачивать влево на 9 R, желая пересечь наш курс. Стэрди также повернул влево, и, когда противники снова стали бортом друг к другу, немцы открыли огонь. Дистанция быстро сокращалась, но германский адмирал курса не менял. Очевидно, он хотел сблизиться, чтобы ввести в действие среднюю артиллерию и так использовать свое единственное преимущество. Отсутствие средней артиллерии в вооружении первых судов дредноутского типа многими осуждалось, и вопрос этот разделял специалистов на два лагеря. Теперь наступил момент выяснить его на практике, и Стэрди не уклонился от испытания.

В 14.59 дистанция уменьшилась до 62 ? кабельтов, и немцы открыли огонь из 5,9-дюймовых орудий, Стэрди удерживал это расстояние, внезапно повернув в 15.10 на 2 R влево.

В этот период бой достиг наибольшего напряжение, имелись попадания с обоих сторон, но наши суда мало страдали. Имея преимущество в ходе, Стэрди свободно удерживал желаемое расстояние — предельное для 5,9-дюймовых орудий, на котором они не могли препятствовать действию нашей артиллерии. Неприятельский огонь не приносил существенного вреда. Стрельба велась при чрезвычайно трудных обстоятельствах, так как дым, валивший из труб линейных крейсеров, делал почти невозможным как для нас, так и для немцев наблюдение за падением снарядов.

Однако 12-дюймовые орудия делали свое дело: к 15.10 «Гнейзенау» начал крениться, а на «Шарнхорсте», который в нескольких местах горел и стрельба которого слабела, полетела на борт задняя дымовая труба. В 15.15 дым настолько заволок все кругом, что Стэрди быстро повернул на 18 R на ветер и оказался на противоположном курсе, имея Inflexible головным. Впервые Inflexible не мешал дым, и он смог улучшить стрельбу, но через пять минут, когда наши крейсеры пришли на траверз противника, Стэрди вдруг повернул на 4 R влево, чтобы пересечь струю немецких судов, и Inflexible снова оказался в дыму.

Тем не менее попадания продолжались; крен «Гнейзенау» увеличивался, и его средняя артиллерия не могла больше стрелять. Что касается «Шарнхорста», то немецкий флагман, как теперь было видно, находился в еще худшем положении.

В 13.30, когда линейные крейсеры вышли на левую раковину адмирала Шпее, он неожиданно повернул на 16 R последовательно вправо, держа на NW, как бы желая парировать маневр Стэрди с целью пройти у него под носом. Какое намерение преследовал он этим поворотом, неизвестно, но во всяком случае пользы он ему все равно бы не принес. Его флагманский корабль совершенно закрывался дымом от разрывающихся снарядов и внутренних пожаров. «Его палубы, — пишет очевидец, — представляли собой груду развороченных перекрученных кусков стали и железа, через пробоины в борту даже с большого расстояния ясно виднелись огненные языки, пробивающиеся наверх между мачтами».

Многим казалось, что ему уже пришел конец. Однако, как только крейсер стал противоположным бортом, стрельба возобновилась с прежней энергией, и снова заговорила его средняя артиллерия — дистанция опять уменьшилась, потому что Стэрди во время последнего поворота немцев также повернул на 2 R внутрь. Этим курсом наши крейсеры шли около 5 минут, пока противник не вынужден был свернуть в сторону. Дистанция к этому времени уменьшилась до 60 кабельтов. Стэрди, видя, что немцы не пытаются больше пройти у него под носом, увеличил ее, выйдя из огня 5,9-дюймовых орудий.

Продолжая удерживать избранное расстояние, наши крейсеры, после последнего поворота[84] оба стреляли по Шарнгорсту, который жестоко от них терпел. К 16 часам он стал сильно отставать, и наши значительно его перегнали. Тем не менее «Шарнгорст» все еще поддерживал активный огонь из оставшихся орудий… Как вдруг он неожиданно замолк, подобно «ярко горевшей свече, которую сразу задули», как писал один из наших офицеров. Одновременно он рыскнул вправо, в сторону наших судов, имея большой крен и, видимо, переживая последние минуты.

Inflexible, шедший в это время головным, немедленно повернул вправо, чтобы