даже если бы на ней были желтые полоски, а глаза располагались по обе стороны головы. Она сняла очки, и, казалось, ее светло-голубые глаза вобрали в себя все «тепло» Ледовитого океана; крохотные зрачки, как тела тонущих моряков, пропадали в глубине этих глаз.

– Не хотите ли пройти в дом? – спросил я. Повернувшись спиной к ней, я услышал стук каблуков по дереву. Шаги смолкли перед дверью. Я оглянулся и увидел, как ее ноздри раздуваются от легкого отвращения, пока глаза обшаривают мой дом.

– Если вы надеетесь, что я перенесу вас через порог, должен предупредить, что у меня больная спина и вы не в моем вкусе.

Ее ноздри раздулись от возмущения немного больше, и глаза сразу превратились в лед, а зрачки сузились до размеров булавочной головки. Она осторожно проследовала за мной в дом, стуча каблуками своих черных туфель по паркету так, что звук напоминал стук костей.

Я проводил ее на кухню и предложил кофе. Она отказалась, но я отошел и начал варить его. Я наблюдал, как она расстегнула пальто, под которым оказалось простое черное платье до середины икры, и уселась. Ее ноги, как и все остальное в ней, выглядели совсем неплохо для сорока с чем-то лет. В действительности с такой внешностью она могла сойти за сорока– и даже тридцатипятилетнюю дамочку. Дебора вытащила пачку сигарет из сумочки и прикурила от золотой зажигалки «Данхилл». Она глубоко затянулась и выдохнула тонкую струйку дыма сквозь сжатые губы.

– Курите, пожалуйста, не стесняйтесь, – сказал я.

– Если бы меня это волновало, я бы спросила.

– Что касается меня, то я попросил бы вас перестать.

Ее лицо немного наклонилось в сторону, и она неестественно рассмеялась:

– Так вы полагаете, что можете заставить людей делать то, что хотите?

– Надеюсь, в этом мы похожи, миссис Мерсье.

– Возможно, это единственное, что есть общего между нами, мистер Паркер.

– Всегда есть надежда.

Я поставил кофейник на стол и налил себе чашечку кофе.

– Пожалуй, я выпью чашечку, – сказала она.

– Вкусно пахнет, не так ли?

– Скорее все остальное здесь пахнет отвратительно. Вы живете один?

– Только со своим эго.

– Я думаю, вы вдвоем вполне счастливы.

– Экстаз!

Я нашел вторую чашку и налил кофе, затем достал из холодильника пакетик молока и поставил его на стол между нами.

– Извините, у меня нет сахара.

Она опять схватила свою сумочку и вытащила оттуда коробочку сукразита. Затем добавила его в кофе и тщательно размешала, перед тем как попробовать. Поскольку она тут же не рухнула в конвульсиях на пол, задыхаясь и хватаясь за горло, я понял, что кофе удался. Миссис Мерсье молча прихлебывала кофе и курила.

– Вашему дому нужна женская рука, – наконец заметила она после очередной затяжки. Она так долго держала дым во рту, что мне показалось, сейчас он пойдет у нее из ушей.

– Почему бы вам не прибраться заодно?

Дебора не ответила. Наконец она выпустила дым и бросила остатки сигареты в кофе. Класс! Ее не учили этому в закрытом пансионе для девочек на Мадейре.

– Я слышала, вы были когда-то женаты.

– Совершенно верно. Был.

– И у вас был ребенок, маленькая девочка.

– Дженнифер, – ответил я самым нейтральным тоном.

– А теперь ваша жена и ребенок мертвы. Кто-то убил их, и затем вы убили его.

Я не отреагировал. Мое молчание, казалось, нисколько не беспокоит миссис Мерсье.

– Должно быть, это было очень тяжело для вас, – продолжила она. Не было даже намека на симпатию в ее голосе, но ее глаза на короткое время оттаяли, выражая что-то вроде изумления.

– Да, было тяжело.

– Но вы видите, мистер Паркер, я все еще состою в браке, и у меня все еще есть ребенок. Мне не нравится, что мой муж нанял вас вопреки моему желанию, чтобы расследовать смерть девушки, которая не имела никакого отношения к нашей жизни. Это вносит разлад в мои отношения с мужем и негативно влияет на подготовку к свадьбе моей дочери. Я хочу прекратить это.

Я заметил, какой упор она сделала на словах «моя дочь», но не стал комментировать. Наконец она вынула еще что-то из сумочки. Это был чек.

– Я знаю, сколько мой муж заплатил вам, – сказала она, подтолкнув заполненный чек в мою сторону; ее красные ногти походили на когти орла, вымазанные кровью кролика. – Я заплачу вам столько же, чтобы вы исчезли из нашей жизни.