– Наверное, надоело?

– Просто привык.

Разговор о моих семейных делах, перипетиях выбора имени и прочего, казалось, немного расслабил ее, настороженность стала проходить. Она отстранилась от стены и пошла рядом со мной. Мы отправились в заведение «Бон Пэйн» на Гарвард-сквер, где она выкурила четыре сигареты и выпила две чашки эспрессо за пятнадцать минут. В ней было столько нервной энергии, что по сравнению с ней электроны выглядели чем- то застывшим.

– Вы хорошо знали Грэйс? – поинтересовался я, когда она была где-то в середине второй сигареты.

Она выпустила струю дыма:

– Да, довольно неплохо. Мы дружили.

– Ее отец сказал мне, что вы вместе жили, а когда она съехала, то иногда останавливалась у вас.

– Она обычно приезжала на выходные, чтобы посидеть в библиотеке, и я предоставила ей в распоряжение мой диван. Грэйс была веселая. Ну, она раньше была веселая.

– И когда она перестала веселиться?

Эли прикончила сигарету номер два и немедленно принялась за сигарету номер три, прикурив от спички из фирменного коробка «Графтон-паба».

– Приблизительно в то время, когда занялась своей научной работой.

– Об Арустукских баптистах?

Сигарета описала ленивую дугу.

– Что-то в этом роде. Она была просто одержима всем этим, собирала их письма и фотографии. Она ложилась на диван, заводила какую-то траурную, занудную музыку и сидела так часами, снова и снова перебирая бумажки. А можно мне еще кофе?

Я пошел за кофе, полагая, что вряд ли она удалится, пока не докурит сигарету.

– Никогда не задумывались об эффекте употребления чрезмерного количества кофеина? – спросил я, когда вернулся.

– Она подергала за колечко в носу и улыбнулась:

– Нет, надеюсь, до этого не дойдет – сначала я уморю себя никотином.

Было в Эли Уинн что-то очень милое, располагающее, несмотря на боевой раскрас в смешанном стиле индейцев сиу и привидений из шотландских готических замков. В ее глазах отражался солнечный свет, правый уголок рта был приподнят в насмешливой полуулыбке. Она была сама открытость. Сигаретный дым почти не задерживался у нее во рту, дикий макияж был положен слишком старательно, чтобы действительно отпугивать. Я так прикинул, что она вызывает у своих однокашников-парней одновременно боязнь, желание и раздражение. Эли Уинн движением пальчика могла бы заставить мир крутиться вокруг своей особы, если бы у нее было достаточно самоуверенности. Со временем она это поймет.

– Вы говорили мне о Грэйс, – напомнил я, чтобы вернуться к теме встречи, от которой не только Эли успела отклониться.

– Да, конечно. В общем, мне не так много есть что сказать. В двух словах, вся эта история с пропавшими семьями иссушала ее, вытягивала из нее соки. Только и слышалось: а вот Элизабет то, а вот Лайал это. Она стала просто как наркоманка, была одержима этой Элизабет Джессоп! Не знаю, может, она думала, что в нее вселился дух Элизабет или что-то вроде того.

– Она думала, что Элизабет умерла?

Эли кивнула.

– Она говорила почему?

– У нее просто было такое предчувствие. В любом случае, с Грэйс становилось очень тяжело общаться. Я сказала ей, что она больше не сможет останавливаться у меня, потому что, мол, жалуется моя соседка по комнате. Это было, ну, полным враньем.' Это было в феврале. Она перестала появляться, и мы не много общались с того времени до...

Эли не смогла закончить фразу и сердито загасила окурок.

– Вы, скорее всего, думаете, что я просто дрянь, – проговорила она, когда растаял дымок сигареты.

– Ничего подобного я не думаю.

Она не взглянула на меня, видимо опасаясь, что выражение моего лица скорее подтвердит ее предположение.

– Я собиралась поехать на похороны, но... не поехала. Я ненавижу похороны! Потом думала, пошлю открытку ее отцу, он был хороший старикан. Тоже не сделала...

Наконец она подняла глаза и посмотрела на меня. Я почти не удивился, заметив, что они влажны от слез.

– Я молилась за нее, мистер Паркер, я не могу вспомнить, когда я молилась до этого в последний раз. Я молилась просто о том, чтобы ей там было хорошо, и, кто бы там ни сидел на том свете – Бог, Будда, Аллах, – чтобы он позаботился о ней. Грэйс была очень хорошей.

– Я тоже так думаю, – произнес я, пока она прикуривала последнюю сигарету. – Она принимала наркотики?

– Нет! Никогда! – Эли решительно затрясла головой.

– Кроме того, что она была сверхувлечена своим исследованием, что-нибудь еще беспокоило, угнетало ее?