они потрудились встретиться с нами? – Как-то несправедливо, мистер Макгуайр. – О какой партии товара идет речь? – интересуюсь я.
– Точно не знаю. Что-то около двух миллионов.
– Черт подери! Это же хренова туча таблеток.
– А бабок сколько! Только запомни, от них ты услышишь об этом впервые. Ясно?
– Ясно. Хотя, по-моему, шестьдесят на сорок звучит куда лучше.
– Посмотрим, что он на это скажет. Только мне кажется, ты жадничаешь, сынок.
– Предложение поступило только вчера?
– Да. Мы встретились ночью. Черные очки, разговоры полушепотом. Ты же знаешь, как они любят играть в шпионов.
– Почему они всегда обращаются к нам?
– Ты – заложник собственной деловитости.
– Не могу сказать, что польщен.
– Вчера они только и повторяли, какой ты молодец, классный чувак и добросовестный работник.
– При встрече поблагодарю их лично.
– Сарказм совсем тебе не идет.
– Я мог бы прекрасно прожить без этих людей. Вот что я скажу тебе, Джин: работенка сулит нам неплохую прибыль, но если бы я вдруг узнал, что работать придется на постоянной основе, ушел бы, не раздумывая. Просто сбежал бы из этого парка и не останавливался до тех пор… – Джин смеется. – Не могу позволить себе убивать на этих шутов полный рабочий день. Мой организм не вынесет такого напряжения. Я превращусь в комок нервов. Они видят то, чего нет, и не видят того, что есть.
– Они хотят сделать все по-быстрому.
– Кто бы сомневался. Интересно, они что, думают, что в Диснейленд попали? Кто же позволит таким бабкам лежать без дела?
– Когда?
– Как только – так сразу. Понятия не имею, что сейчас творится на рынке пилюль. К среде или четвергу я уже буду владеть ситуацией. Там будет видно, что можно сделать.
Джин кивает.
– Я снова сменил номер домашнего телефона, – сообщает он. – Есть ручка? Хочу тебе его дать. – Протягиваю ему ручку, и он записывает номер на пачке «Ротманса», отрывает кусок и отдает мне. – Ты знаешь мой распорядок. Звони либо рано утром, либо поздно вечером. Можешь попробовать позвонить и днем. Только это не лучшее время. Придется тебе попотеть.
– А я не возражаю. Может, ты прав относительно «боязни ворот», и мне следует перенести отставку на более ранний срок. Возможно, это моя последняя сделка. После нее я сделаю вам ручкой.
– Ну ты и хитрюга! Из тебя и слова не вытянешь.
– Хитрюгой обычно называла меня мама. Моя схема такова: работай, пока молод, копи деньжата и завязывай.
– Потом договорим. Я остываю. Пойду лучше пробегусь.
Он набрасывает рюкзак на плечи и пристегивает ремни.
– Adios
– Слушай, Джин, я больше ничего не хочу слышать. Пожалуйста, оставь меня в покое. У меня и так дел по горло. Не сочти меня грубияном, но я правда не уверен, что в состоянии вынести еще одно известие.
Я ни разу еще не видел, чтобы Джин так много улыбался.
– Я всего лишь собирался сказать тебе, что где-то здесь есть куст роз, названный в честь сэра Бобби Мура.
– Кого?
– Не могу поверить. Неужели ты его не знаешь? Он выиграл чемпионат мира! В 1966 году. Черт, ты обязан знать Бобби Мура.
Он качает головой. Я тоже.
– Я тогда еще не родился.
Бессовестная ложь. Мой старик целыми днями только и твердил, каким тот был джентльменом. Меня даже чуть не назвали в его честь.
– Джимми очень огорчится, если узнает, что ты был здесь, а я не показал тебе этот куст. Он где-то там. Да хрен с ним. Adios
И он убегает от меня по дорожке. Скрип башмаков слышится все дальше и дальше. Он прав, у меня уйма дел. Мы действительно наступаем на всех фронтах. Я даже чувствую приближение конца. Только в эту минуту моей душе угодно сидеть здесь и вдыхать прохладный весенний воздух. Читаю газету, раздел деловых новостей. Вот где дела творятся! Это уже совершенно другой уровень – международный. Там орудуют многонациональные синдикаты, а к их боссам люди вроде Джимми Прайса обращаются не иначе, как «сэр». Они проворачивают такие махинации, что в сравнении с ними мы с Морти, Джин и Джимми, верхушка нашей иерархии, и тем более Терри и Кларки – мы все выглядим как сборище мелких наркоторговцев с Оксфорд-стрит или шайка уличных грабителей. Эти люди совершают налеты на целые
