– Соображаешь. Старику нужен был такой парень, как он, потому как Безумный Ларри совсем распустился. Пойми меня правильно, я хорошо отношусь к Джину. Он прекрасный человек. Только не понимает одного: его долг перед Джимом уже давно уплачен и даже трижды переплачен.

– Но он почему-то еще держится возле Прайса.

– Ясно почему. Джимми подкрепляет его преданность. Дает ему почувствовать себя востребованным и незаменимым, внушает ему, что тот – лучший в своем деле. Людьми иногда движут странные мотивы. Даже под личиной такого безжалостного злодея, как Джин, может скрываться ребенок. Может быть, где-то в глубине души он ищет одобрения взрослых, которого недополучил в детстве.

– Сбавь обороты, Коуди. Ты уже залез в такие дебри, что я перестаю тебя слышать. Ты что, опять купил в аэропорте брошюру по психологии?

Он смеется.

– Мой интерес к мотивам человеческого поведения не просто дилетантский.

– Думаю, Джин намного умнее, чем мы привыкли его считать. Он подыгрывает Джимми ровно столько же, сколько Джимми ему. Они угождают друг другу.

– Любые отношения есть соглашение двух сторон. Своего рода сделка.

– Черт подери! Благодарю вас, профессор Коуди Гаррет, за глубокое понимание вопроса.

– Из меня бы вышел первоклассный психолог. Я просто создан для этой работы.

– Ты прав.

– Знаю.

– А теперь послушай, Коуди. Если ты выйдешь на след Шарли и Кинки, а меня вдруг не окажется поблизости, свяжешься с Джином или Морти. Хорошо?

– Если я выйду на Шарли и Кинки, а тебя вдруг не будет, я дождусь, пока ты появишься. Хорошо?

– Хорошо.

– Мне не нужны лавры героя. Я сообщу тебе, откуда забрать беглецов, на этом наша сделка закончится. Сделаю все возможное, слово скаута.

– Слово скаута и семь «штукарей» в придачу. Он снова смеется.

– Пойду теперь постригусь. Здесь за углом. Тебе тоже не мешает немного подровняться. Пойдем. Тебе там понравится.

– С какой стати?

– О, это сказочное место! Настоящая старомодная цирюльня! Там на окнах и витринах королевские гарантии – очень ценная вещь. Давай постригись. За мой счет. Ты платишь за еду, я – за стрижку.

– Мне вообще-то надо заниматься делами.

– Да черт с ними! В таких местах можно многому научиться.

– Например, чему?

– Сам увидишь.

Мы подходим к магазинчику с фасадом из старой древесины. Витрины, оклеенные коронами и гербами из золотой фольги, заставлены всяческими парикмахерскими принадлежностями, кожаными и алюминиевыми фляжками, оправленными серебром картинами с изображением фазанов. Все оформлено в спокойном деревенском стиле. Как только отворяется дверь, раздается звон колокольчика, и мы оказываемся внутри, Коуди опять начинает говорить своим слащавым бархатным голосом.

– Здравствуйте, сэр, – обращается к нему женщина за прилавком.

– Хьюго. Пожалуйста, зовите меня просто Хьюго, – отвечает Коуди.

– Хорошо, сэр.

– Мне нужно подстричься, но, боюсь, мне не назначено. Видите ли, я только что вернулся из Китая. Работал в Гонконге.

– Вы у нас не впервые, сэр?

– Нет. Обычно с моей шевелюрой сражается Дженкинс.

– Сейчас проверю, свободен ли мистер Дженкинс, сэр.

– Хорошо. Я подожду.

И она уходит за Дженкинсом. Внутреннее убранство помещения соответствует внешнему. Все отделано темным деревом, от пола до потолка все пространство занимают выставочные витрины с опасными бритвами, кисточками для бритья, кожаными ремнями для заточки бритв, зеркала, расчески – в общем, полный комплект инструментов, чтобы привести джентльмена в божеский вид. Стена за прилавком полностью загружена разными бутылочками и коробочками, тюбиками и сосудами, одеколонами, лосьонами после бритья, кремами и бальзамами для волос. Здесь пахнет аристократией, богатством, роскошью и праздностью.

Женщина возвращается.

– Мистер Дженкинс сможет принять вас через минуту, сэр. Он как раз заканчивает с клиентом.

Тут из дверей появляется парень. Дженкинс, наверное. Он провожает клиента к выходу, желает ему счастливого пути, кланяется и, наматывая на палец прядь волос, интересуется, не угодно ли джентльмену чего-нибудь еще. Хоть бы старику захотелось, чтобы ему отполировали задницу. Так и надо будет этому Дженкинсу! У дверей клиент сует в его влажную ладошку монету в один фунт. Дженкинс еще сильнее теребит свои волосы и кланяется еще ниже.