— А это уж мое дело, не так ли, Босх? Так что не стоит беспокоиться.

После того, как остальные покинули дом, Босх и Эдгар поднялись в гимнастический зал. Мора молча отворачивался, когда с него снимали наручники. Они ушли, тоже ничего не сказав. Мора снова остался в одиночестве — с полотенцем, болтающимся на шее, как петля лассо. Из зеркала на него смотрело искривленное отражение, покрытое сетью трещин.

Подойдя к машине, Босх закурил и поглядел на часы. Двадцать минут седьмого. Впереди уйма дел — нечего даже думать о том, чтобы поехать домой прикорнуть. Он сел в машину и вытащил из кармана передатчик.

— Фрэнки, ты еще жив?

— Ну, — неопределенно ответил Шиэн.

— Есть что-нибудь?

— Только что добрались. Никаких признаков жизни. Не знаем, тут он или нет. Гараж закрыт.

Несмотря на усталость, Босх обдумывал свежую идею. Сняв с книги Лока суперобложку, он сложил ее в несколько раз и сунул в карман. Потом завел машину.

Первой остановкой была закусочная Уинчелла. Выпив там чашку крепкого кофе, Босх отправился к семи часам в Сибил Брэнд. Было еще рановато, поэтому пришлось получить у начальника охраны специальное разрешение на беседу с Джорджией Стерн.

Женщина была явно нездорова. Это бросилось в глаза, едва ее доставили в комнату для бесед. Она сидела перед ним, сгорбившись и сцепив руки, будто несла пакет с едой, а он вдруг порвался и теперь приходилось опасаться, как бы чего не вывалилось.

— Помнишь меня? — задал он первый вопрос.

— Слушай, парень, вытащи меня отсюда.

— Не могу. Зато могу поговорить с ними, чтобы тебя направили в клинику. Будешь там пить апельсиновый сок с метадоном.

— Мне нужно отсюда выбраться.

— Я устрою тебя в клинику.

Она обессиленно уронила голову. Потом начала медленно раскачиваться взад-вперед. Босх почувствовал к ней жалость, но знал, что должен сохранять твердость. У него были более важные проблемы, к тому же ей уже ничем нельзя было помочь.

— Так ты помнишь меня? — снова спросил он. — Помнишь, мы виделись как-то вечером?

Она кивнула.

— Мы тогда показывали тебе фотографии. Я принес еще одну.

Он сдернул со стола свою штормовку, под которой оказалась книга. Женщина уставилась на фотографию Лока. Она рассматривала ее очень долго.

— Ну, что скажешь?

— Что скажу? Я его видела. Разговаривал со мной как-то раз.

— О чем?

— О том, как снимают кино. Он был... ну, как называются эти, которые интервью берут?

— Брал интервью?

— Ну, вроде писателя. Он говорил, что ему это нужно для книги. Я просила, чтобы он не упоминал ни одного из моих имен. Может, и упомянул. Я не проверяла.

— Постарайся вспомнить, Джорджия. Очень постарайся. Это крайне важно. Не мог ли он быть также тем, кто на тебя напал?

— Ты что, о Кукольнике вспомнил? Так он же сдох давно.

— Знаю. Я думаю, что на тебя напал кто-то другой. Посмотри внимательно на фото. Не он ли?

Она еще раз вгляделась в фотографию и покачала головой.

— Не знаю. Мне говорили, что это был Кукольник. А как его шлепнули, я и забыла, какой он из себя.

Босх откинулся на спинку стула. От разговора не было никакой пользы.

— Так ты устроишь меня в клинику? — тихо спросила она, заметив, что у него испортилось настроение.

— Устрою. Мне сказать им, что у тебя вирус?

— Какой еще вирус?

— СПИД.

— А зачем говорить?

— Чтобы тебя обеспечили всеми необходимыми лекарствами.

— Нет у меня никакого СПИДа.

— Да не отнекивайся ты. В последний раз, когда тебя сгребли ребята из полиции нравов Ван-Найс, у тебя в сумочке нашли пузырек с АЗТ.