Тишину встряхнула трель телефона. Она взяла трубку, молча выслушала кого-то с другой стороны провода.

– Да, хорошо, пропустите.

– С пропускного пункта звонили, – кисло сказала она.

– А чего так невесело?

– Потому что это дочь Эдуарда. Со своим мужем. Стерва еще та…

– Пошли ее к черту.

– Да? Тогда она заявит, что это я убила ее отца. Уже заявляет… Никто не верит, что его убил Гоша. На тебя валят, на твоих разведчиков…

– Я в курсе, – кивнул Валентин.

Он знал о ходе расследования, но ему было все равно, хотя бы потому, что терять уже нечего.

– И Лика на тебя все валит. Я тебя попросила убить Эдуарда, и ты это сделал… Не нравится ей, что «Новая Эрра» отходит мне. Сейчас отношения будет выяснять…

– Может, я тебе нужен?

– Ни в коем случае! То есть ты мне, конечно, нужен. Но не вздумай показываться ей на глаза… Все, давай иди!

Только они это сказали, как залился соловьем входной звонок. Валентин отправился в подвал, закрылся, сел на диван, включил телевизор и увидел, как в дом входит высокая, стильная, ухоженная от и до, но совсем не красивая девушка. Возможно, Валентину всего лишь показалось, что она делала пластику век, носа, рта, подбородка, настолько все это было совершенным по своей форме. Но из-за того, что лицо ее было слишком сильно вытянуто вперед, все эти ухищрения казались бесполезными. Вслед за ней в дом вошел худощавый, но резкий в движениях парень. Он благодушно улыбался, но взгляд у него беспокойный, недобрый. Как бы не затеял чего… У него была кожаная папка, и держал он ее под мышкой, подтянув плечи к ушам. Так ежатся наркоманы в предчувствии ломки.

– Ну, здравствуй, мамочка! – язвительно улыбнулась Лика.

– Здравствуй, дочка, – тем же ответила ей Дарьяна.

И недовольно посмотрела на парня, который прямо в обуви проследовал в холл.

– Мне бы такую мамочку, и жены не нужно, – хмыкнул он.

– Что ты сказал? – возмутилась Дарьяна.

– Это у него присказка такая… Я тебе дам, жены не нужно! – отвесила ему подзатыльник Лика.

– Что, пошутить нельзя?… Мамочка, кликни там кого-нибудь, пусть пива принесут, – сказал он, по- хозяйски развалившись в кресле.

Папку он бросил на диван, но при этом продолжал прижимать руки к бокам, подняв плечи.

– Некому принести! – мотнула головой Дарьяна.

Она знала, что за люди пожаловали к ней, но все равно их поведение оказалось для нее сюрпризом, причем неприятным.

– Тогда сама сходи!

– Костя, успокойся, – осадила его Лика. И, пристально посмотрев на Дарьяну, спросила: – Что, правда никого дома нет?

– Как же нет? Валентин на чердаке прячется. Хочешь, познакомлю?

– Ну и шуточки у тебя!.. Знаешь, мне в туалет надо…

Валентину очень не нравилось поведение ее мужа, поэтому он раздвоил экран. На одной половине он видел Костю, а на другой – Лику. Он следил за ней, и, как оказалось, неспроста. Девушка не пошла в туалет. В стремительном темпе она обошла комнаты на первом этаже, по малой, пожарной лестнице поднялась на второй. Похоже, она хотела убедиться в том, что в доме никого нет. Даже в мансарду поднялась…

Все это время Костя молчал, посматривая на Дарьяну. Не дерзил ей, не хамил, но взгляд у него цепкий, агрессивный. Казалось, он готов был вцепиться ей в горло, и сделал бы это, если бы она попыталась покинуть дом.

– Ничего, что я так долго? – вернувшись в холл, спросила Лика.

Дарьяна красноречиво промолчала. Чего нельзя было сказать о Косте.

– Да мы тут с мамочкой немного пошалили, – глумливо хохотнул он. – Легкий моцион перед ужином…

– Что ты такое говоришь? – вскипела Дарьяна.

– А что, правда глаза колет? – набросилась на нее Лика. – Отца только похоронили, а ты уже с моим мужем! Не стыдно?… Я всегда знала, что ты шлюха!

– Пошли отсюда вон! – голосом, срывающимся на стон, потребовала Дарьяна.

– Как это вон? Это дом моего отца! Это мой дом!

– Если хочешь, мы можем обсудить это в суде. А сейчас – вон! Оба!

– Да мы не гордые, – поднявшись со своего места, хмыкнул Костя. – Мы уйдем!..

Он повернулся к Дарьяне спиной, но вдруг резко развернулся к ней и наотмашь ладонью ударил ее по лицу. А когда она упала, он навалился на нее.

Вскочив со своего места, Валентин успел заметить, как в руках у Лики появился шприц.

Он очень торопился, а дверь в потайную комнату открывалась почему-то очень медленно. И по коридору он бежал изо всех сил, но все равно, казалось, не успевал.

Дарьяна лежала на полу, Лика стояла перед ней на коленях. Она уже закатала рукав, перетянув руку жгутом выше локтя, и сейчас нащупывала вену, чтобы вколоть в нее иглу.

– Сейчас ты нам все подпишешь! Все! – приговаривала она.

Валентин не стал дожидаться, когда она объяснит, что именно должна подписать Дарьяна. Он бросился кЛике, вырвал шприц из ее руки, отбросил его далеко в сторону. И взялся за Костю.

Тот поднимался на ноги, когда он ударил его – пяткой точно в нос. И еще удар, и еще… Он мстил ему за то, что он посмел ударить Дарьяну. Он мстил ему и готов был его убить… Костя упал, и он успел еще несколько раз пнуть его ногой, прежде чем сзади раздался выстрел.

Что-то с силой ударилось под правую лопатку, обожгло легкие так, будто он вдохнул в себя раскаленный воздух. Голова закружилась, ноги ослабли… Падая, Валентин обернулся назад и увидел Лику. Она держала его на прицеле револьвера. И он, увы, ничем не мог ее остановить…

Теряя сознание, он ждал очередного выстрела. Но так и не дождался…

Очнулся Валентин в машине «Скорой помощи». Он лежал на носилках, но левая рука при этом была пристегнута к запястью сидевшего рядом человека в милицейской форме. Тогда он успел только понять, что спета его вольная песня…

Весь ужас своего положения он осознал уже после того, как пришел в себя после операции. Он лежал на высокой койке в больничной палате, в углу которой сидел вооруженный милиционер. На этот раз его не сковывали наручники, но все равно, сбежать не было никакой возможности.

– Где Дарьяна? – обессиленно спросил он.

– Что? – пришел в движение милиционер.

– Дарьяна…

– Дарьяна?… Нормально с ней все. И эту взяли, которая в тебя стреляла. И тебя взяли… Ты, парень, лежи ровно, не дергайся. Я ведь шутить не буду…

Валентин лишь усмехнулся. Как он мог дергаться, если он едва живой? И сознание еле теплится…

Он лишился чувств, пришел в себя, снова провалился в небытие. Но спустя время эти перепады прекратились, он окончательно утвердился в ясном сознании, тогда к нему и пожаловал майор Кочетов.

– Ну что, добегался, заяц? – беззлобно, хотя и без всякого радушия, спросил он.

– Допрыгался.

– А я как чувствовал, что Дарьяна тебя у себя прячет…

– Чувствуют знаешь что?

– А дерзить не надо, Полунин. Не надо. Я этого не люблю… Если бы я не чувствовал, мы бы к ней не приехали. И тебя бы добили, и ее…

– Что с ней?

– С Дарьяной? Ничего. Дома сидит. Под домашним арестом. Подписку с нее взяли. Судить будем.

– Судить? За что?