участкового, тот вспомнил о беглом заключенном, позвонил куда надо…
Ролан не ошибся в своих предположениях: не прошло и часа, как вертолет опять прошелся над ним. Но к этому времени он уже надежно замаскировал лодку.
Тихонов полагал, что вертолет должен был вернуться, поэтому не стал разводить костер, хотя очень хотелось. Промерз он так, что зуб на зуб не попадал, и комары вконец одолели. Дым от сосновых шишек, насколько он знал, мог хотя бы отчасти спасти его от гнуса, но обнаруживать свое присутствие было нельзя. Из опасения себя выдать Ролан не стал даже рыбачить, хотя удочка была с крючком и поплавком.
Одно хорошо – распогодилось вокруг. Небо чистое, солнце теплое, и беглец даже смог немного согреться. От комариных укусов распухли лицо, руки, но радовало то, что он стал привыкать к ним. Притуплялась восприимчивость к болевому воздействию. Ролан даже смог немного поспать, соорудив постель из сосновых лап. Топор был хотя и ржавым, но ветки рубил неплохо.
Вертолет так больше и не появился, и вечером Ролан размотал удочку. Рыбалка, правда, не заладилась, но все же к наступлению темноты он смог поймать небольшую рыбину. Сейчас от голода он готов был съесть ее целиком и вживую. Но, подумав, все же решился развести небольшой костерок.
У него был автомат, и он мог развести огонь с его помощью. Надо было сложить дрова для костра, приготовить мох, затем вытащить пулю из патрона, вместо нее сунуть сухую тряпку, которая будет тлеть после выстрела. Можно просто было высыпать порох из патрона и поджечь его с помощью кресала, но Ролан вспомнил, что в кармане где-то должна валяться зажигалка. Намокшие сигареты до сих пор не высохли, зато этот бесценный в нынешней ситуации механизм работал исправно.
Прислушиваясь к тишине над головой, Ролан зажег огонь, топором выпотрошил рыбу и нанизал ее на прут, как на шампур. Есть рыбу пришлось без соли, но лучше так, чем никак. И еще недостатком оказалось то, что рыбина была лишь одна – не по его голоду. Но ловить вторую уже не было времени. Темнота сгустилась, и нужно было отправляться в путь, чтобы за ночь уйти как можно дальше.
На этот раз Ролан пошел вниз по течению, помогая себе веслами, придерживаясь берега, чтобы спрятаться в случае опасности. Он не знал, сколько километров проплыл за ночь, но вряд ли меньше полусотни. Река протекала по пустынным местам; на пути у него попалась всего одна деревня, которую он миновал, не привлекая к себе внимания.
Утром Ролан свернул в мелкую протоку, вытащил лодку на берег, перевернул, поставив на палое дерево, наломал камыша, которым накрыл ее со всех сторон. Получился самый настоящий шалаш. Еще из камыша он сделал подстилку для сна. Но спать не торопился. Чумной, как сомнамбула, Ролан забросил удочку в воду. На этот раз ему повезло – на крючок попался жирный лещ, затем приличных размеров окунь. И костер он развел, и рыбу приготовил, и еще, прежде чем лечь спать, освободил место в шалаше под костерок, бросил туда несколько горящих поленьев, на них – еловых веток.
Хвойный дым выгнал из жилища комаров, но пока Ролан выбрасывал дымящие ветки, пока закупоривался изнутри, эти паразиты налетели снова. Впрочем, он так сильно устал, что заснул, не обращая на них внимания.
Проснулся Тихонов в сумерках. Снова развел костер, забросил удочку, но рыбалка не пошла, поэтому в путь пришлось отправиться голодным. Он шел на веслах, проклиная тот час, когда решил бежать из вагона. Лицо так распухло от комариных укусов, что от глаз остались только щелочки. Ролан вымотался вконец, ему хотелось в тепло – а впереди ждала неизвестность. Куда он плывет, зачем? Что ему теперь делать со свободой?
Возможно, он доберется до Ангары, затем до Енисея, а дальше? Вниз по течению к Северному Ледовитому океану? Но ему туда не нужно. Можно, конечно, пойти вверх по течению, добраться до Красноярска, а там вдоль железной дороги или даже по ней двинуться на запад. Но куда? Если даже предположить, что каким-то чудом на товарняках он доберется до Черноземска, то куда идти? Во-первых, на такое путешествие потребуются недели, а то и месяцы. Если, конечно, за это время его не поймают. Во- вторых, никто его нигде не ждет. Авроре он не нужен. Она отказалась от него. Он хорошо помнил свой последний с ней разговор – можно не сомневаться, что его больше нет в ее списке жизненных ценностей.
Но обратно в тюрьму он уже не вернется. Пожизненное заключение – хуже могилы. Уж лучше жить отшельником где-нибудь в глуши, чем в тюрьме. Если бы не проклятые комары… Еще немного, и они просто-напросто его сожрут!
Он и за эту ночь прошел немало, но из сил выбился так, что даже не смог вытащить лодку на берег. И комары уже впрыснули в него столько яда, что, похоже, в организме начало вырабатываться противоядие.
Лодку он спрятал в прибрежных зарослях, развел костер, наловил рыбы, перекусил, после чего лег спать, обмотав голову курткой и обняв, как женщину, автомат.
Шум работающего мотора он услышал сквозь сон. Сначала Ролан подумал, что это ему снится, а потом до него вдруг дошло, что это над ним кружит вертолет. И только открыв глаза, он понял, что где-то рядом шумят машины, причем на холостом ходу. Видимо, где-то неподалеку находилась проселочная дорога. А что, если на ней стоят сейчас грузовики с солдатами, которые уже выстроились в линию, чтобы прочесать лес?
Что делать, если это так? Куда бежать? Про лодку лучше забыть: солдаты ее быстро заметят, и Ролан обречен, если они откроют огонь на поражение.
Машина с работающим двигателем стояла где-то недалеко, Ролан слышал только двигатель, но до него не доносились голоса, команды, окрики – а там, где есть солдаты, без этого не обойтись. Значит, здесь что- то другое.
С автоматом в руке он двинулся на шум и вскоре увидел фургон на базе «тридцать третьего» «ГАЗа». Он мог бы подумать, что это автозак, если бы не надпись на борту. И какая надпись! «Автолавка». Магазин на колесах. Мечта беглецов и прочих голодных бродяг.
Автолавка стояла нос в нос с темно-зеленым «уазиком», а между капотами тихо разговаривали меж собой двое мужчин: один – бородач в камуфляжной куртке, другой – толстяк в кожанке и затертых до неприличия джинсах. Под ногой у Ролана хрустнула ветка, но это не должно было привлечь к нему внимания, хотя бы потому, что шум работающего двигателя заглушил предательский звук. Но водители как по команде обратили на него взгляды.
На этап Ролан шел в своей одежде; его спортивный костюм хоть и нуждался в стирке, но все равно в нем он не был похож на бомжа. И уж тем более на беглеца. Может, водителям показалось подозрительным его лицо, или они его с кем-то спутали, но так или иначе они дружно бросились за ним. Ролану ничего не оставалось, как спасаться бегством.
– Стой, мудрила!
Ролан остановился, но только возле своей лодки. Не мог он оставить ее преследователям, на чей здравый смысл он хотел надеяться. Они должны опомниться, остановиться, повернуть назад, и тогда проблема утрясется сама по себе. Но нет, водители выбежали прямо на него. Их остановил ствол автомата.
– Ну и куда мы торопимся? – спросил Ролан.
– Э-э, – ошалел от страха толстяк. – Э-э, мы просто так…
– Извини, мужик, мы думали, что ты Валька.
– Я что, на женщину похож? – Ролан грозно передернул затвор автомата – так, чтобы вылетевший патрон стукнулся о дерево и отскочил к ноге.
– Да нет, нет! Валька – это мужик! – бледнея, пробормотал толстяк.
– Он, гад, забор обещал мне сделать, а деньги пропил, алкаш проклятый. Теперь прячется…
– Откуда вы сами?
– Я из Авдеевки.
– А я из Иланки, – сказал бородач. – А раньше в Авдеевке жил. А сюда товар вожу…
– На автолавке? Чей товар? Кому принадлежит?
– Райпотребсоюз…
– Частная лавочка?
– Нет, для частника это убыточно.
– Значит, государственное… Ну, государство не обеднеет. Да и тебе, брат, ничего не будет. Ты же
