Поэт становится организатором Комитета помощи республиканской Испании. Назыму Хикмету не удалось послать защитникам Мадрида «ни ящика патронов, ни ящика яиц, ни пары шерстяных чулок». Но он посылает все, что у него есть, — свою любовь.
В конце 1937 года появляется в печати стихотворение Назыма Хикмета «У ворот Мадрида», по цензурным соображениям названное «Ночью идет снег».
Последние строки, последние слова, которые вышли в Турции при жизни поэта за его подписью…
Наступает последний день 1937 года. Под вечер Назым собирается уходить — он договорился с двоюродным братом Джелялэддином Эзине, тоже поэтом, обсудить возможность издания журнала. Вернется к полуночи, чтобы вместе с женой встретить новый, 1938 год.
На Стамбул падают крупные влажные хлопья снега. Тают в мутных водах Золотого Рога, шапками ложатся на свинцовые купола мечетей, на ветви деревьев. Редкостное зрелище — снег веселит праздничную спешащую толпу. Быстро темнеет.
Когда он является к брату, у того уже сидит Хильми Улькен, доцент университета, публицист и романист. Он-то и собирается издавать журнал.
Назым предлагает назвать журнал «Человек». Лучшего названия не придумать сейчас, когда все человеческое подвергается поруганию… Человек…
В наружную дверь стучат. В большинстве турецких домов тех лет на дверях вместо звонка было железное кольцо. Хильми Улькен бледнеет. Руки, ноги у него трясутся. «Попались! Попались!» — шепчет он побелевшими губами.
Тщательно вытерев ноги и отряхнувшись, входит вежливый, улыбающийся молодой человек. Просит извинения у хозяев за беспокойство, все-таки сегодня новогодний вечер. Но ему необходимо видеть Назыма-бея.
— Это я! В чем дело?
— Вас просят пожаловать в управление безопасности!
Поэт не спрашивает зачем. Знает, что не получит ответа. Надевает пальто.
— Я хотел бы прежде зайти домой, взять вещи!
— В этом нет необходимости! Ваша супруга в курсе… Назым пожимает плечами. «Что еще взбрело им в голову?!»
Он оборачивается к Джелялэддину:
— На днях увидимся, аби!..
Через девять лет Назым напишет в бурсской тюрьме: