– Вольдимар Тюрханьев! – выкрикнул ротенфюрер. Турханову не хотелось отведать тумаков, и он быстро выполнил требование ротенфюрера.

Закончив поименную проверку заключенных, начальник конвоя окинул всех тяжелым взглядом.

– Внимание! – крикнул он. – Слушайте все! На марше будем двигаться строем. Переговариваться между собой, передавать друг другу вещи, бросать на землю за писки или иные предметы категорически запрещается. Самовольный выход из строя расценивается как попытка к бегству, и виновные расстреливаются на месте. Никаких вопросов не задавать, не шуметь, не отставать. Направо! Шагом ма- арш!

И колонна из пятнадцати заключенных под неусыпной охраной шести эсэсовцев и четырех собак быстро двинулась по привокзальной улице небольшого станционного поселка.

За последние четыре месяца Турханов сильно изменился, но Соколов, следивший за колонной заключенных из окна ближайшего дома, хозяином которого был австрийский коммунист и близкий друг Герберта Гросса, сразу узнал его. Как забилось его сердце, когда их разделяло пространство всего в десять – двенадцать шагов! «Крепись, товарищ командир! – мысленно воскликнул он. – Спасение совсем близко. Не пройдет и сорока минут – ты уже будешь на свободе».

– Он здесь? – тихо спросил хозяин дома.

– Да,- ответил Соколов. – Можно сигналить.

Хозяин кивнул в сторону жены. Та выбежала на балкон и на перила повесила «проветрить» две белые простыни и одно красное одеяло. Очевидно, это не могло вызвать подозрения у бдительных агентов гестапо, ибо как простыни, так и одеяла висели на многих балконах, но условный знак сразу был замечен теми, кому он был предназначен. Не успела хозяйка спуститься с балкона, как из трубы крайнего дома повалил густой черный дым. Впрочем, на него тоже никто из местных жителей не обратил внимания, печки топились во многих домах. Но десантники у заброшенного карьера сразу заметили этот сигнал.

– Приготовиться! – скомандовал Герберт Гросс. – Через полчаса они будут здесь.

По этой команде десантники, одетые в форму эсэсовцев, взяли автоматы наизготовку, остальные положили на землю пистолеты и ручные гранаты, спрятанные под одеждой, чтобы в любую минуту можно было их пустить в дело.

Тем временем колонна арестантов миновала крайний дом. Люди в полосатых куртках, погоняемые эсэсовцами и их собаками, не шли, а почти бежали по асфальтированному шоссе, довольно круто поднимавшемуся в гору. Не каждый узник мог выдержать такой темп движения. Вот один из них зашатался, бросил свой мешочек с жалким арестантским скарбом прямо под ноги, потом упал и сам. Люди, шедшие сзади него, либо обходили, либо перешагивали через него. Только один молодой паренек протянул ему руки, чтобы помочь ему подняться на ноги, но, получив удар винтовочным прикладом, сам растянулся на дороге. Когда колонна миновала это место, собаки набросились на двух несчастных. Они рвали на них одежду, искусали до крови, но обессилевшие люди не могли встать. Тогда начальник конвоя хладнокровно застрелил обоих.

Это было только начало. Дорога, обсаженная пушистыми елями, извиваясь, поднимается все выше и выше, силы быстро иссякают, идти становится труднее и труднее. Вот сзади залаяли собаки. Они терзают очередную жертву. Грубая брань, свист бича, стоны измученного узника, выстрел – и все кончено: еще один окровавленный труп остается на дороге…

Когда колонна приблизилась к карьеру, Герберт Гросс и два автоматчика вышли на дорогу.

– Стой! – крикнул командир ударной группы, подняв левую руку.

– Что случилось? – спросил запыхавшийся ротенфюрер.

– Мои рабочие выдохлись. Пусть ваши люди помогут им грузить автомашину. Работа срочная,- сказал Гросс, указывая на кучи камня возле пустого грузовика.

– Я тоже выполняю срочное задание. Нам приказано как можно скорее доставить эту падаль в лагерь,- воз разил начальник конвоя.

– Как ты разговариваешь? – крикнул Гросс. – Я тебя научу уважать старших. На колени, сволочь!

Эсэсовец опешил от такой неожиданности, но ему не дали прийти в себя – выстрел из пистолета прекратил его недоумение. Остальные десантники давно держали на мушке всех конвоиров. В то же мгновение, когда Герберт Гросс расправился с ротенфюрером, другие десантники расстреляли конвоиров и их собак.

– Владимир Турханов, вы свободны! – объявил во всеуслышание Герберт Гросс. – Дорога каждая минута Скорее подойдите ко мне!

Арестанты с недоумением слушали его.

– Товарищ полковник,- еще раз обратился командир группы десантников. – Мы пришли сюда за вами. Вы слышите нас?

Ответа не последовало. Тогда Герберт Гросс обратился ко всем по-немецки.

– Есть среди вас советский полковник по имени Тур ханов? – спросил он.

– Кажется, такого у нас нет,- оглядываясь по сторонам, ответил один из арестантов на ломаном немецкому языке. – Здесь только греки, югославы и французы.

В пути следования конвоиры убили пять человек а одного куда-то увезли на легковой машине. Может быть, русский полковник был среди убитых,- добавил другой.

Десантники поняли, что удачно начатая операция закончилась провалом. Это опечалило всех. У многих опустились руки, но командир не растерялся.

– Трупы собак и конвоиров быстро сбросить в карьер! – скомандовал он. – Товарищи узники, если вы не хотите попасть в лагерь смерти, то побыстрее забирайтесь под тент грузовика.

Оба распоряжения Герберта Гросса были выполнены с исключительным проворством. Не прошло и трех минут, как тяжелый грузовик с десантниками и освобожденными узниками помчался по асфальтированному шоссе сначала по направлению к железнодорожной станции, а потом, когда вдали показалась встречная колонна автомашин, свернул на проселочную дорогу и быстро скрылся в небольшом лесу.