операцию, а младший предотвратил оказание помощи зондеркоманде Кейнерта со стороны как сил самообороны, так и регулярных частей вермахта.

_- Можно предположить, но без доказательств их не обвинишь, – сказал Рунге.

– Доказательства имеются. В планшетке убитого командира десантников найден вот этот документ. Посмотрите, пожалуйста.

С этими словами Вагнер достал из портфеля свой, портрет, на обороте которого одной и той же рукой по-немецки и по-английски была сделана надпись: «Шеф лаборатории профессор Вагнер. Обязательно захватить живьем».

– Почерк мне хорошо известен. Надпись сделана рукою Адольфа Иммермана. Вот и посудите, можно ли после этого сомневаться в непосредственном участии Иммерманов в десантной операции наших заклятых врагов? – злобно сверкая глазами, спросил Вагнер.

– Да, это весьма похоже на предательство, – задумчиво проговорил Рунге.

– Сказать «похоже» – это еще не все. Предательство так и надо называть предательством, а врага – врагом. Иммерманы – враги немецкой нации. После того, что произошло сегодня, я готов их уничтожить собственными руками.

– Представляю себе, что могло тут произойти, если бы он осмелился приехать сюда, – засмеялся Рунге.- Ведь Рудольф Иммерман тоже был приглашен на обед.

– Я приказал бы эсэсовцам из своей личной охраны.

.Профессор не успел закончить начатую фразу. Стук в дверь прервал их беседу.

– Альфред, вас вызывают по телефону, – послышался голос Фанни.

– Кто вызывает? – спросил Рунге.

– Рудольф Иммерман, – ответила Фанни.

– Иду, – сказал Рунге и вышел из комнаты.

– Скажи этому негодяю, что приглашение на обед отменяется, – крикнул профессор вслед ушедшему.

Разговор по телефону продолжался не меньше пяти минут. Иммерман сначала осведомился, знает ли Рунге что-нибудь о профессоре Вагнере.

– Он находится у нас, – ответил Альфред.

– Арестуйте его и как можно скорее доставьте ко мне, – распорядился шеф гестапо.

– Это невозможно. Разве вы не знаете, что Линц окружен американскими войсками? – спросил Рунге.

– 3наю, но я нахожусь не в городе, а на аэродроме, в десяти минутах езды от вас. Арестуйте как врага нации. Вспомните наш уговор.

– Все равно не могу. Дочери не позволят обижать их отца.

– На даче у вас много чужих?

– Кроме рабочих, шофер профессора да еще два фольксштурмовца.

– Прибуду к вам через четверть часа, – послышался из трубки голос Иммермана после непродолжительной паузы.- Слышите, Альфред?

– Слышать-то слышу, но нельзя ли отложить до наступления темноты? В воздухе много вражеских самолетов. Они гонятся даже за одиночными пешеходами. Машина профессора тоже подвергалась обстрелу.

– И как?

– Сам ранен в ногу, а охранники убиты.

– Прекрасно! – радостно воскликнул Рудольф.- Не выпускайте его. Если мне удастся доставить его живым на аэродром, я вас буквально озолочу.

– Это другой разговор, – усмехнулся Рунге.- Приезжайте. Профессор будет на месте…

Весь этот разговор состоялся в присутствии Турханова и других руководителей партизанского отряда.

– Вы успокойте профессора, а мы приготовим Иммерману торжественную встречу, – сказал полковник, обращаясь к Рунге.- Телохранителей Вагнера связать и бросить в подвал. Пушку нацелить на ворота. Пулеметчикам занять свои места. На виду остаются только два партизана, переодетых в форму фольксштурма. Без команды огонь не открывать. По местам, товарищи!…

– Что ему надо? – спросил профессор, когда Рунге возвратился в комнату.

– Хочет поговорить с вами. Обещал заехать.

– Вы разрешили?

– Он не спрашивал разрешения.

– Тогда позовите мою охрану. Я не хочу с ним встречаться, – сердито проговорил Вагнер.

– В этом нет необходимости. Против вашей воли ни сам Иммерман, ни его доверенные не войдут в эту комнату. Я уже распорядился об этом, – уверил Рунге.

– Слава богу! – с облегчением вздохнул профессор.- Откуда он звонил?

– С аэродрома. Говорил, что у него там самолет готов к вылету. Будто бы хотел и вас захватить с собой. Понимаете?

– Куда? К американцам?

– Это он не говорил, но почему вы решили, что он хочет увезти вас к нашим врагам?

Вагнер испытующе посмотрел на собеседника.

– Нет, я не полечу с ним, – словно стараясь убедить в этом самого себя, тихо проговорил он.

– И будете правы. Зачем предпринимать рискованное путешествие по воздуху, когда к утру они сами будут здесь.

– Вы уверены в этом? – со страхом спросил Вагнер.

– Абсолютно уверен.

Наступило молчание. Вагнер явно что-то хотел сообщить Альфреду, но никак не решался. Раза два он попытался подняться с постели, однако боялся потревожить раненую ногу и вынужден был опять принимать прежнее положение.

– Проклятая рана, решила совсем приковать меня к постели, – морщась от боли, проговорил он.- А мне еще необходимо съездить в одно место.

– Куда? – поинтересовался Рунге.

– На озеро. Помните, зимою вы там блеснили щук? Альфред притворно засмеялся.

– Однако большой вы шутник, герр профессор, – сказал он.

– Я не шучу, – проворчал Вагнер.

– Как же не шутите? Разве серьезно можно думать о рыбалке в такое время?

– Я не собираюсь на рыбалку. Мне надо спрятать на дно озера вон тот контейнер.

– Зачем же вам самому беспокоиться? Пошлем туда моих фольксштурмовцев или ваших эсэсовцев. Ночью они отвезут контейнер и без труда бросят в воду. Уверяю вас, ваши ценности спокойно пролежат на дне озера до окончания войны.

– Это дело нельзя доверить случайным людям. Дорогой Альфред, помогите мне лично отвезти.контейнер на озеро. Вы его там сбросите с лодки на том месте, которое я укажу, а потом открою вам одну тайну,.от которой может зависеть судьба немецкой нации.

– Хорошо. С наступлением темноты мы выедем на озеро, а пока отдохните спокойно. Может, позвать Фанни?

– Да, позовите. Скажите, пусть принесет перевязочные материалы и что-нибудь успокаивающее…

Фанни блестяще выполнила указание командования: тщательно обработала рану профессорша, сделала новую перевязку, дала снотворное, а когда больной уснул, изъяла у него ампулу с сильнодействующим ядом и личное оружие. Тем временем партизаны вынесли из комнаты Вагнера контейнер с его «сокровищами».