Некогда я старался казаться интересным. Потом это прошло. Теперь я стараюсь быть любезным и пунктуальным.

Но сегодня я терплю фиаско. В фирме проката автомобилей идиот-стажер с трудом надевает ключ на колечко и складывает мой контракт, чтобы он влез в конверт. Судя по возрасту, ему следовало бы учиться в колледже, а вместо этого он успешно движется к увольнению. Испробовав мою кредитку — она по-прежнему заморожена, поэтому придется воспользоваться «Амекс», которая не приносит мне миль, — он роняет ее и наступает сверху ногой, поцарапав магнитную полосу. Парень пытается оправдаться тем, что у него сальные руки (он только сожрал упаковку жареных цыплячьих крылышек). Я говорю, что лучше бы ему пересмотреть свои жизненные цели; стажер улыбается так, как будто я ему польстил, благодарит меня и вручает карту города.

— Простите, каковы ваши рабочие обязанности? — спрашиваю я.

— Заполнять бумаги.

— Нет. Ваша работа — предлагать услуги, в которых нуждается клиент.

Он пялится на меня.

— Например, в чем нуждаюсь я?

— Вам нужен четырехдверный «Ниссан».

— Точнее сказать, мне нужно добраться на совещание, через весь город, вовремя, с удобствами, в целости и сохранности. «Ниссан» — лишь средство. Деталь. Попытайтесь меньше думать о мелочах и больше — о процессе как таковом. Это пойдет вам на пользу, поверьте.

— Вы что, миллионер?

— Нет. Разве нужно быть богатым, чтобы давать советы?

— Да — если хотите, чтоб я вас слушал, — отвечает он.

Машина — новая модель, прежде я такую никогда не водил — пахнет цветочным дезодорантом, который хуже любой вони. Зеркала все направлены в разные стороны, как будто тот, кто пользовался этой машиной до меня, страдал от шизофрении. Радио настроено на волну «Христианский рок». Это — мое тайное пристрастие: он такой же классный, как и настоящий рок, но притом более мелодичный, с хорошо зарифмованными стихами. У исполнителей настоящий талант, и они преданы своему делу. Когда копы забрали ее второго мужа, Джулия провела целое лето среди «вновь рожденных» и работала в сувенирном магазинчике при церкви святого Павла. Хозяин магазина играл в рок-группе под названием «Кровь Христова». Мы пошли на один из концертов — шоу с туманом, лазерными лучами и разноцветными ширмами. Бисируя, музыканты выпустили белых голубей — а потом Джулия и остальные зрители бросились на сцену и рухнули на колени перед неоновым крестом, который стоял рядом с ударной установкой. Я был потрясен, когда увидел такую жажду веры.

Я включаю радио, разворачиваю зеркала, еду к будке охраны и показываю документы. Старик подмигивает, поднимает полосатый шлагбаум, и я качу прочь.

По пути к дому Арта, где, по его настоянию, должна пройти встреча, я записываю на диктофон фрагменты вступления к «Гаражу» (микрофон прикреплен у меня под подбородком).

«В течение многих лет девиз оставался одним и тем же: развивайся или умри. Но действительно ли это так? Слишком часто развитие как самоцель приводит к хаосу — неразумной экспансии капитала, несвоевременным приобретениям, стрессам на работе. В „Гараже“ я предлагаю инновационную формулу взамен рискованной погони за прибылью: удовлетворение достигнутым. Золотая середина — этого может быть вполне достаточно. Ересь? Вовсе нет — для тех, кто изучает человеческое тело и знает, что здоровье достигается не возрастающим день ото дня потреблением и чрезмерной активностью, а функционированием в разумных пределах диеты и физических нагрузок, работы и отдыха. То же применимо и к корпорациям, целью которых должна быть не погоня за цифрами, а творчество и разумное распределение активов. Прочтите эту книгу — и вы узнаете, что такое Четыре признака золотой середины и Шесть ложных целей…».

Понятия не имею, откуда берутся слова. Как и вся книга, которую я писал в течение десяти месяцев, надиктовывая по два часа перед сном, в безликих номерах гостиниц, чьи удобства и интерьер позволяли мне работать не отвлекаясь, бездумно; предисловие казалось дарованным свыше — сном, воплощенным в словах. Не знаю, как это скажется на ценности «Гаража». Иногда я боюсь, что моя книга — просто поток сознания, переполненный жаргоном, и это автоматически сводит на нет ее преимущества. Я позволил себе перечитать текст лишь единожды, и некоторые идеи показались мне чужеродными, совершенно не похожими на то, как я поступаю в действительности. Возможно ли быть мудрее в книге, чем в жизни? Надеюсь.

Следуя инструкциям Арта Краска, я еду меж холмов в дыму, который пахнет горящими покрышками. Я знаю, что Арт недавно переехал в гольф-клуб, но трудно вообразить себе зеленые лужайки на коричневых курганах. И откуда поступает вода? Это неправильно. По-моему, культура гольфа, постичь каковую у меня есть изрядные шансы, обязана своим обаянием атмосфере расточительства, великолепному несоответствию между внушительными затратами (большая территория, уйма труда и техники) и нематериальным итогом. Грустно. Те несколько раз, когда мне доводилось играть в гольф, я уходил домой, чувствуя себя экологической дырой.

Я подъезжаю к воротам, где сидит пожилая женщина, настолько обожженная солнцем, что ее кожа напоминает крылья летучей мыши — выгоревшая, серая, с тонкими жилками. Я называюсь, и она заглядывает в список.

— Арт просил вас пройти прямо в дом, там открыто. У него срочное дело.

— А когда он вернется?

— Он уехал час назад. Не знаю когда. Езжайте медленно и смотрите в оба, чтобы не столкнуться с гольф-мобилем. Большинство наших посетителей не слышали, как вы подъехали.

Строительство еще не окончено, на улицах, похожих на лапшу, и в тупичках лежат груды песка. Застройщик, имея такое количество крошечных улочек и закоулков, исчерпал список нормальных названий. Я сворачиваю налево на Ласси-Драйв и направо — на авеню Пола Ньюмана. Дома («стоимостью от двухсот пятидесяти тысяч долларов», как гласит рекламный щит) выстроены в разнообразных стилях, самый популярный — нечто вроде греческой виллы, плоская черепичная крыша в сочетании с массивными колоннами. Дом Арта — в числе наиболее изящных, с ярким дерновым газоном (видно, что он положен совсем недавно) и фонтаном из поддельного мрамора, украшенным фигурками танцующих купидонов. Весьма неосмотрительно для человека в его положении. Из-за ресторанов Арта в больницу отправилась половина Невады, а он строит себе дворец в стиле «мафия-модерн».

Мне очень хочется оставить язвительную записку и уехать в аэропорт. Бросить Арта на произвол судьбы значит получить несколько дополнительных, крайне важных при моем перегруженном расписании, часов. Я мог бы купить словарь и заняться окончательной шлифовкой «Гаража». Мог бы пойти в спортзал и уделить немного внимания своим дряблым мускулам. КСУ меня поймет: Арт — незначительный клиент и неизменно запаздывает с платежами, но я обязан учитывать и мнение «МифТек». Если они действительно следят за мной издалека, на этой неделе надо вести себя безупречно. И потом, мне нравится Арт. Он груб, но у него натура искателя.

Я набираю на мобильнике номер своей кредитки и бреду мимо дома к бассейну, голубому водоему неопределенной формы, с искусственным островом и двумя лежащими на дне мячами для гольфа, похожими на нерастворившиеся таблетки аспирина. Мой звонок переходит с компьютера на компьютер, и наконец мне отвечает человек, голосом автоответчика.

— Где вы в данный момент находитесь? — спрашивает женщина.

— Невада. Рено.

— Вы делали покупки на крупную сумму в минувшую пятницу?

— Потому-то я и звоню. Вы заблокировали мою кредитку.

— С кем я разговариваю?

Я теряю терпение.

— У меня деловая поездка, я полностью завишу от вашей карты, придерживаюсь нашего соглашения, верю в добросовестность…

Женщина сбавляет тон и начинает объяснять. Она говорит, что в последние несколько дней кто-то переезжал из штата в штат, производя крупные покупки на мой счет — полторы тысячи долларов в магазине