— О, Кендрик! — воскликнула Жевьева. — Какой кошмар!

— Да, — согласился Кендрик, глубокомысленно изучая огонь, — однако я не видел тела. Ни выброшенного из автомобиля, ни сгоревшего в нем. Не было и криков о помощи, — пару минут он обдумывал сказанное, затем посмотрел на Женевьеву. — Там была вспышка. Я заметил ее с большого расстояния.

— Как ты думаешь, что это значит?

— Осмелюсь сказать, что я не знаю, — ответил Кендрик с легкой улыбкой. — Я как раз размышляю над этим.

— Что-то ты не выглядишь достаточно взволнованным. Хотя должен бы! — упрекнула его жена.

Кендрик потянулся и снова улыбнулся.

— Я прожил на этом свете слишком долго, чтобы волноваться. Кроме того, мы живем в довольно таинственной части страны. Здесь частенько происходят странные вещи.

— Как будто я не знаю об этом! — пробормотала она.

Кендрик рассмеялся и, наклонившись, чмокнул Женевьеву.

— Я извещу бобби[3] и подожду их приезда на месте. А вы тут с малышкой пока отдыхайте. Как же быстро она растет!

— Она уже похожа на твою мать.

— Восхитительное сочетание твоих и ее черт. Какая же она будет красавица!

Женевьева наблюдала, как Кендрик удаляется в сторону кухни, и совсем не удивилась, когда около него появилось двое мужчин, которых не было там мгновение назад. Это было не что иное, как обычный призрачный эскорт. У нее тоже было несколько призраков, которые постоянно настаивали на том, что покидать замок без их сопровождения равнозначно объявлению чрезвычайного положения в стране. Она привыкла к этому и, более того, ее дети и их друзья тоже привыкли к этому. И никто из них не пытался рассеять досадные слухи о призраках, циркулирующие вокруг Сикерка, как туман, не рассеивающийся даже, когда светит солнце.

Бросив последний взгляд в сторону Кендрика, Женевьева вернулась к малышке. Что бы он ни узнал, он ей об этом расскажет. Пока же она сосредоточилась на очаровательной девочке, предоставив другим обитателям замка позаботиться обо всем остальном.

Аманда стояла у входа в большой зал и тихо возмущалась. Возмущалась тем, что практически находилась в заточении и не могла незаметно выйти через входную дверь. Тем, что Робин отложил свой отъезд и не уехал тогда, когда обещал. Тем, что швы на тунике Джона, которую она одела под платье, сильно натирали кожу.

Проклятье, ей следовало найти одну из его старых и удобных туник вместо того, чтобы отдавать предпочтение чистоте. А она на свою голову выбрала самую чистую тунику, которую, по-видимому, никто ещё не надевал.

Она нетерпеливо наблюдала за тем, как Робин со своими приятелями медленно и грациозно спускался по лестнице, и как они садились на лошадей. Робин вошёл в большой зал, пересёк его и вышел наружу такой странной походкой, как будто мог двигаться только вперед, или только назад. Как же Робин умудрился заработать себе репутацию безжалостного человека, удивилась Аманда, если он с трудом смог добраться до конюшни.

Проходя мимо неё, он бросил ей сердитый взгляд:

— Мне это не нравится.

— Что именно? — Любезно осведомилась Аманда.

До неё донёсся возмущённый звук, вырвавшийся из его груди. Робин безуспешно пытался взять себя в руки и изобразить царственную походку. А Аманда изо всех сил старалась выглядеть настолько спокойной, насколько позволял её бунтарский характер.

Её невестка стояла рядом со своей лошадью, переминаясь с ноги на ногу. Аманда не завидовала Энн по поводу путешествия в Фенвик не только потому, что им с мужем предстоит дальняя дорога, но и из-за того, что беременность болезненно сказывалась на здоровье бедняжки.

Вот уже день, как её перестали донимать приступы рвоты — это единственная причина, по которой Робин и Энн готовились к путешествию в такой спешке. Бедняжка. Сначала ей пришлось терпеть Робина в качестве своего мужа, затем её постигла ужасная участь вынашивать его ребёнка.

Не то, чтобы Аманда не любила детей Робина. Его первенец был самым прелестным малышом на свете. Безусловно, это заслуга Энн.

Аманда слегка подпрыгнула на месте, когда брат внезапно оказался прямо перед ней.

— Я хочу, чтобы ты перестал делать это, — сказала она недовольным тоном. — Неожиданно появляться, откуда ни возьмись…

— Мне это не нравится. — Повторил он, наверно, в двенадцатый раз за всё утро. — Я хочу, чтобы Ник был сейчас здесь.

— Он скоро вернётся, — уверенно сказала Аманда. — Я в этом не сомневаюсь.

— Зато сомневаюсь я! Так же как и ты, я хорошо помню условия, предъявленные Уикхемом. Ник пробудет у него всё лето, занимаясь работой, на которую тот спокойно мог бы нанять простых каменщиков.

— Но никто не сможет справиться с ней столь же мастерски, как наш Ник.

Роберт чертыхнулся.

— Это он так говорит. Но сейчас меня эта проблема мало интересует. Что же мне делать? Я должен уехать, но в то же время я не могу оставить тебя здесь одну.

— Я буду не одна, — сказала Аманда. Эх, насколько проще стала бы её жизнь, окажись она в одиночестве. — Кроме того, — добавила она, подталкивая его к лошади и стараясь не показывать своего волнения, глядя ему вслед, — Майлз скоро должен вернуться домой.

— Майлз ещё совсем ребёнок.

— Ему восемнадцать лет, и он уж точно не ребёнок. Вспомни себя в его возрасте. Разве ты не был грозным противником?

Возможно, лесть его успокоит. По крайней мере, Аманда не могла вспомнить ни одного случая, когда лесть не помогла бы ей в случае с Робином.

— Я был грозен и в пять лет, — резко ответил Робин, — а Майлз ещё совсем мальчишка.

— У меня целая армия защитников, — возразила она, подавляя сильное желание почесать места, которые страшно зудели от неношеной туники Джона. — Со мной всё будет в порядке.

— Никуда не выходи из замка.

— Со мной всё будет хорошо.

— Никуда не выходи из замка, — повторил он, чётко произнося каждое слово по отдельности. — Пообещай мне.

— А что, если в замке начнётся пожар? — Хитро промурлыкала она. — Мне что, и тогда оставаться внутри? К тому же, вспомни о недавно приобретённых мною навыках. Я прекрасно смогу сама постоять за себя. На самом деле, я буду в такой же безопасности, как если бы ТЫ был рядом и защищал меня.

Он нахмурился.

Аманда изобразила самую милую и невинную улыбку. Он тяжело вздохнул и продолжил спускаться по лестнице. И как только она подумала, что уже может спокойно вздохнуть и почесать зудящие места, как Робин резко обернулся и пристально посмотрел на неё.

— Будь осторожна, — серьёзно сказал он. — Не смей выходить за ворота. Ты даже не представляешь, как ты нам дорога. И я говорю совсем не о твоём приданом.

Он одарил её такой нежной улыбкой, которой он одаривал только тех людей, которых по-настоящему любил — включая жену и мать.

Будь он проклят! Она обещала себе, что не будет плакать. Аманда не плакала ни тогда, когда