Не обращая на них внимания, Зарек нашарил в рюкзаке телефон.
— Да?
— Это Джесс. Ашерон приказал нам с Энди возвращаться домой. Я решил сперва убедиться, что ты жив.
Зарек внес рюкзак в дом и осторожно пересадил норку и ее детенышей обратно в печку.
— Ну, раз я по телефону говорю, значит, жив.
— Очень остроумно. Мне подъехать, забрать Астрид?
— Нет, она… — Слова застряли у него в горле, и, откашлявшись, он выдавил из себя: — Она ушла.
— Жаль.
— Чего жаль?
Воцарилось молчание.
Несколько секунд спустя Джесс снова заговорил:
— Кстати, тебе никто не сказал про Шерон? Я хотел рассказать, но просто не успел в этой сутолоке.
— А что с ней? — спросил Зарек.
— Танат сильно избил ее, когда искал тебя. Но сейчас она в безопасности. Отто задержится здесь еще на пару дней — проследит, чтобы она нашла себе новую квартиру и чтобы кто-нибудь присмотрел за ней, когда она выйдет из больницы. Я просто подумал, что тебе стоит об этом знать. Я… э-э… знаешь, я ей послал цветы от твоего имени.
Зарек медленно выдохнул. Больно было сознавать, что Танат едва не убил Шерон, а он об этом даже не знал. Похоже, он губит все, к чему прикоснется.
— Спасибо, Джесс. Я тебе очень благодарен.
На том конце что-то грохнуло так, что у Зарека зазвенело в ушах.
— Прошу прощения? — изумленно переспросил Джесс. — С кем я говорю? Это наш Зарек Холодное Сердце — или какой-то самозванец занял его место?
Зарек покачал головой. Вряд ли Джессу удастся сейчас его развеселить.
— Да я это, чучело гороховое, я!
— Охотно верю, что ты чучело гороховое. Но, знаешь, такую информацию лучше держать при себе.
Зарек не выдержал и улыбнулся.
— Заткнись.
— Ладно-ладно. Ну, мне пора в вертолет. Пусть Майк вытащит меня отсюда, пока я не отморозил себе все на свете. Кстати, Спаун уже отбыл. Просил тебе передать, что телефон можешь оставить себе. Знаешь, для аполлита он не так уж плох — и, между прочим, живет недалеко от тебя. Почему бы тебе не звонить ему время от времени?
— Решил поработать свахой?
— Кем-кем? Да уж, каждый понимает сказанное в меру своей испорченности! Я про вас, греков, слышал разные истории — говорят, к вам лучше спиной не поворачиваться… Ладно, забудь все, что я сказал о Спауне. Все, я пошел. Будь здоров. Встретимся в Интернете.
Зарек дал отбой и выключил телефон. Зачем ему мобильник? Все равно никто, кроме Джесса, никогда ему не позвонит.
Он стоял посреди своей хижины. Боль, невыносимая боль раздирала его на части; Зарек всерьез удивлялся тому, что еще способен дышать.
Что же ему теперь делать? Зачем жить?
Ему нужна Астрид!
Не думая о том, что делает, Зарек отодвинул печь, откинул люк и спустился в подземелье. Здесь, в темноте, где еще совсем недавно они обнимали друг друга, можно хотя бы вообразить, что она еще с ним.
Если закрыть глаза — может быть, она ему приснится?
Нет. Ему нужна Астрид. Живая. Настоящая.
Устало вздохнув, Зарек подобрал с земли парку. В ноздри ему ударил знакомый аромат роз.
Астрид!
Он прижал парку к себе, зарылся лицом в густой мех, вдыхая ее запах.
Руки его дрожали. В голове вихрем проносились чувства и воспоминания.
Астрид!
Боги, как же он ее любит! Никогда не думал, что можно так любить. Помнит каждое ее прикосновение. Каждую улыбку.
Она сделала его человеком.
И он не хочет жить без нее — ни одной минуты, ни единого мгновения!
Мысль о том, что он никогда больше ее не увидит, буквально подкосила Зарека.
Он рухнул на колени и зарыдал, зарывшись лицом в мех, еще хранящий ее аромат.
Эш незаметно покинул сознание Зарека, не желая быть непрошеным свидетелем его горя.
Он был в тронном зале один. Артемида бушевала снаружи, во дворе, разгневанная приговором Астрид. Сими свернулась клубочком у него на груди — в покое и безопасности.
— Что за глупцы эти смертные! — выдохнул Ашерон.
Впрочем, разве ему самому не случалось глупеть от любви? Любовь делает глупцами и смертных, и богов.
И все же он не мог поверить, что Астрид ушла, — и еще более, что Зарек позволил ей уйти!
Ох уж эти смертные!
Перед ним материализовалась Артемида.
— Разве это возможно? — прорычала она. — Ни разу за всю свою жизнь она никого не оправдала!
— Только потому, что ей еще не приходилось судить невинного, — спокойно ответил Ашерон.
— Я тебя ненавижу!
Ашерон горько рассмеялся.
— Опять ты тешишь меня ложными надеждами! Сделай милость, пообещай, что на сей раз твоя ненависть продлится дольше пяти минут!
Она хотела дать ему пощечину, но Ашерон перехватил ее руку. Вместо удара она прильнула к его губам, а в следующий миг оторвалась от него и с криком ярости растворилась в воздухе. Ашерон покачал головой.
Успокоится, конечно. Она всегда в конце концов успокаивается.
А ему сейчас стоит подумать о другом.
Прикрыв глаза, он мысленно перенесся с Олимпа в мир смертных.
Мгновение спустя он нашел то, что искал.
Зарек поднял голову. Подземелье исчезло: он сидел посреди огромного белокаменного зала. Стены его были отделаны золотом, на мозаичном панно на потолке резвились олени и косули. Мраморные колонны поддерживали свод, а в центре расположилось роскошное ложе из слоновой кости.
Но больше всего поразило его то, что перед этим ложем стоял Ашерон и смотрел ему в лицо своими удивительными серебристыми глазами.
Волосы атлантийца были сейчас золотистыми. Он был одет в облегающие кожаные брюки и расстегнутую черную рубашку с длинными рукавами. Странно сказать, но Ашерон выглядел удивительно беззащитным.
— Спасибо тебе за Сими, — проговорил он, склонив голову. — Ты спас ее, и я благодарю тебя от всего сердца.
Зарек прочистил горло и, поднявшись на ноги, смерил Ашерона гневным взглядом.
— Какого дьявола ты промыл мне мозги?
— Я не мог поступить иначе. Есть то, чего людям лучше не знать.
