— О! — сказал тот. — Мне это никогда и в голову не приходило.
И повторил еще раз, задумчиво:
— Нет, никогда.
Он повернулся к соседу:
— Нет, вы подумайте, это невероятно (подробности)...
— Бывают же такие законченные подонки, — отозвался тот.
Россказни Зази распространились в толпе. Какая-то женщина сказала:
— Не понимаю.
Стоявший рядом мужчина стал ей объяснять. Он вытащил из кармана клочок бумаги и что-то нарисовал шариковой ручкой.
— Ах вот оно что, — мечтательно сказала женщина.
И добавила:
— А что, хорошая вещь?
Она имела в виду ручку.
Два знатока-любителя заспорили.
— Я слышал, — сказал один, — мне рассказывали, что (подробности)...
— Меня-то это не очень удивляет, — ответил другой, — меня уверяли, что (подробности)...
Одна торговка, извлеченная из своей лавочки собственным же любопытством, так и не смогла обуздать порыв нахлынувшей на нее откровенности:
— Послушайте меня, — грит, — однажды мой муж, — грит, — в общем ему пришло в голову (подробности)... И что его потянуло на такое — не понимаю...
— Может, он нехорошую книжку прочел? — подсказал кто-то
— Весьма возможно. Так вот я, стоящая здесь перед вами, я сказала ему, мужу моему, ты хочешь, чтобы я (подробности)... Чортасдва! — грю я ему. — За этим иди к арабам, если тебе так приспичило! Вот что я ответила ему, мужу моему, который хотел, чтобы я (подробности)... — Все единодушно ее одобрили.
Но Турандот думал о другом. Иллюзии его рассеялись. Пользуясь повышенным интересом публики к техническим новинкам, предложенным Зази в ее обвинительной речи, он потихоньку смылся. Прижимаясь к стене, он свернул за угол, спешно вернулся в свой кабачок, проскользнул за уже не цинковую, а деревянную (со времен оккупации) стойку, налил себе большой стакан божоле и разом опрокинул его.
Потом он повторил это еще раз, а затем вытер лоб тем, что обычно заменяло ему носовой платок.
Чистившая картошку Мадо Ножка-Крошка спросила:
— Что-нибудь случилось?
— И не спрашивай! Ну и перетрухал же я! Эти кретины решили, что я сексуальный маньяк, и, если бы я не смылся, они бы растерзали меня в клочья.
— В следующий раз не будете лезть. Вам что, больше всех надо?! — сказала Ножка-Крошка.
Турандот не ответил. В его голове заработала программа индивидуальных новостей, и он как раз просматривал ту сцену, из-за которой чуть было не попал если не во всемирную историю, то хотя бы в хронику происшествий. Он вздрогнул, подумав об участи, которой ему удалось избежать, и снова пот пробежал по его лицу.
— Бохмой, бохмой, — промямлил он.
— Болтай, болтай, вот все, на что ты годен, — вмешался Зеленуда.
Турандот утерся и налил себе третий стакан божоле.
— Бохмой, — повторил он.
Ему казалось, что это слово лучше всего передавало овладевшее им чувство.
— Ладнауш, — сказала Мадо Ножка-Крошка, — вы ведь все-таки остались живы.
— Тебя бы туда, вот что!
— Что «тебя бы туда»? Вы и я — это совершенно разные вещи.
— Слушай, не спорь со мной, я не в духе.
— А вы не подумали, что нужно предупредить Габриеля и Марселину?
Черт! Ведь он и вправду об этом не подумал. Он оставил недопитым третий стакан и помчался наверх.
— Надо же, Турандот! — тихо сказала Марселина, держа в руках вязание.
— Пигалица, — едва вымолвил запыхавшийся Турандот, — пигалица, хм, сбежала.
Ни слова не говоря, Марселина вошла в комнату Зази. Точно. Ее и след простыл.
— Я ее видел, — сказал Турандот, — я пытался ее поймать. Куда там! Чортасдва! (Жест.)
Марселина вошла в комнату Габриеля и попыталась его растолкать, что оказалось непросто, так как, с одной стороны, он был очень тяжелый, а с другой — очень любил поспать. Габриель зашевелился и засопел. Сразу было видно, что он дрых без задних ног, а такого поди растолкай.
— Что?! Что такое?! — завопил он.
— Зази смылась, — тихо сказала Марселина. Он посмотрел на нее. Ничего не сказал. Он быстро все понял — он же не кретин. Пошел в комнату Зази. Он любил во всем убедиться сам.
— Может, она в туалете? — с оптимизмом произнес он.
— Нет, — тихо ответила Марселина. — Турандот видел, как она убегала.
— А что именно ты видел? — спросил Габриель Турнндота.
— Я увидел, как она линяет, догнал ее, хотел привести домой.
— Это хорошо, ты настоящий друг.
— Да, но она разоралась, собралась толпа, она кричала, дескать, я к ней приставал.
— А ты что, не приставал? — спросил Габриель.
— Конечно, нет.
— А то ведь всякое бывает.
— Это точно, бывает всякое.
— Вот видишь...
— Пусть он доскажет, — тихо сказала Марселина.
— Так вот. Вокруг — толпа людей, готовых в любой момент набить мне морду. Эти ублюдки приняли меня за растлителя малолеток.
Габриель и Марселина не сдержались и прыснули.
— Но как только я увидел, что они про меня забыли, я тут же смылся.
— Что, сдрейфил?
— А то. Никогда в жизни так не трухал. Даже во время бомбежки.
— А я никогда бомбежки не боялся, — сказал Габриель. — Ведь бомбили англичане, и я знал, что их бомбы предназначались не мне, а фрицам. Я-то встречал англичан с распростертыми объятиями...
— А это тут при чем? — сказал Турандот,
— Не важно. Я все равно не боялся. С моей головы и волос не упал, даже в худшие времена. У фрицев были штаны полны от страха, они драпали в укрытия — только пятки сверкали, а я веселился, я не прятался, я любовался фейерверком, раз — ив точку, склад боеприпасов — ба-бах! вокзал — был и нету, завод в руинах, город в огне — классное зрелище. — Габриель заключил со вздохом: — По сути дела, не так уж мы тогда плохо и жили.
— А мне война тяжело далась, — сказал Турандот, — на черном рынке я был лопух лопухом. Не знаю почему, но мне все время впаивали штрафы, перли что-нибудь, то государство, то налоговая система, то контролеры, мою лавочку то и дело прикрывали, а в июне 44-го, когда я чуток разжился золотишком, меня как раз прекрасненько и разбомбили. Вот так... Непруха. Еще хорошо, что я получил в наследство эту халупу, а то...
— Уж не тебе бы жаловаться, — сказал Габриель, у тебя все отлично, работенка не бей лежачего.
— Тебя бы на мое место! Да моя работа не только утомительна, но и опасна.
— А что бы ты сказал, если бы тебе приходилось вкалывать по ночам, как мне? А спать днем. Спать днем — страшно утомительно, хотя со стороны так сразу и не скажешь. Не говоря уже о том, что тебя могут
