отдавали томизмом с легким налетом кантианства.

Но, возвращаясь в сферу субъективного, взаимозначимого, он добавил:

— Давай, пошевеливайся. Шарль ждет.

— Ага! Знаю я эти штучки, — сердито пробурчала Зази, — как раз подобная история описана в мемуарах генерала Вермо.

— Да нет же! Шарль — мой приятель. Таксист. Я его застолбил на случай забастовки. Понятно? Пошли!

Одной рукой он ухватил чемоданчик, Зази, другой — потянул за собой девочку.

Шарль действительно ждал их, погрузившись в изучение страницы какой-то газетенки, публикующей «хронику страждущих сердец». Вот уже много лет он искал какую-нибудь пышечку, к ногам которой он мог бы положить все сорок пять своих пасмурных весен. Но это сборище клуш и коров, чьи стоны доносились со страницы газеты, не вдохновляло его. Он знал их коварство и лицемерие. Его натренированный нюх сразу же обнаруживал туфту в бесконечном потоке их жалоб и различал в невинном, истерзанном жизнью агнце потенциальную волчицу.

— Привет, малышка, — сказал он Зази, не глядя в ее сторону и старательно засовывая означенные печатные издания себе под зад.

— Ну и развалюха же у него, — заметила Зази.

— Садись, — сказал Габриель, — надо быть проще.

— Проще, не проще, а пошел-ка ты в задницу, — отрезала Зази.

— Забавная у тебя племянница, — Шарль подсосал бензин и завел мотор.

Легким, но уверенным движением Габриель запихнул Зази на заднее сиденье такси и сел рядом. Зази опротестовала.

— Ты меня раздавил, — прорычала она в бешенстве.

— То ли еще будет, — бесстрастно прокомментировал Шарль.

Машина тронулась.

Сначала они ехали молча, но потом вдруг Габриель привстал и величаво обвел рукой открывшуюся панораму.

— Ах, Париж! — произнес он с энтузиазмом. — Какой красивый город! Какая красота кругом!

— А мне плевать, — сказала Зази, — мне одного хотелось — на метро покататься.

— На метро! — вдруг заорал Габриель. — Да вот оно, твое метро!

И он показал пальцем куда-то вверх. Зази недоверчиво нахмурила брови.

— Это что, метро? — переспросила она. Потом добавила с презрением: — Метро ходит под землей.

— Это наземный участок, — объяснил Габриель.

— Значит, это не метро.

— Сейчас я тебе абисню. Оно иногда выходит на поверхность, а потом опять уходит под землю.

— Заливаешь.

Ощутив полное свое бессилие (жест), Габриель, чтобы сменить тему, снова указал на какой-то объект, находящийся в поле их зрения:

— Вон там! Смотри! Это Пантеон!!! — заорал он.

— Чего только не приходится выслушивать, — сказал Шарль, не оборачиваясь.

Машина замедлила ход, чтобы малышка смогла осмотреть достопримечательности и повысить тем самым свой культурный уровень.

— А что, может, скажешь, это не Пантеон? — спросил Габриель. В его вопросе чувствовалось какое- то ехидство.

— Нет! — выкрикнул Шарль. — Нет, нет и еще раз нет! Это не Пантеон.

— Так что же это по-твоему? — спросил Габриель. Насмешливость его тона была уже почти оскорбительной для собеседника, который, впрочем, тут же признал свое поражение.

— Не знаю, — сказал Шарль.

— Вот так-то.

— Но это не Пантеон.

Что ни говори, Шарль был упрямым человеком.

— Спросим у прохожего, — предложил Габриель.

— Все прохожие — дураки, — сказал Шарль.

— Это уж точно, — безмятежно поддакнула Зази. Габриель не стал настаивать. Он обнаружил новый объект для восхищения.

— Гляди! — закричал он. — Вот это там...

Но его прервал вдохновленный сделанным открытием голос свояка:

— Эврика! Я понял! — прокричал Шарль. — То, что мы только что видели, это конечно же не Пантеон, а Лионский вокзал!

— Весьма возможно, — непринужденно отозвался Габриель, — но не будем ворошить прошлое. Ты вот сюда посмотри, малышка, какая классная архитектура!!! Это Дом Инвалидов.

— Ты что, совсем спятил? — сказал Шарль. — При чем тут Дом Инвалидов?

— А если это не Дом Инвалидов, то што это?

— Точно не знаю, но в лучшем случае это казарма Рейи, — ответил Шарль.

— А ну вас, — снисходительно пробурчала Зази.

— Зази, — провозгласил Габриель с напускным величием (он вообще искусно владел даром перевоплощения), — если тебе действительно угодно посетить Дом Инвалидов и посмотреть настоящую могилу самого Наполеона, то я готов тебя туда сопроводить.

— В жопу Наполеона! Меня совершенно не интересует этот болван в дурацкой шляпе.

— А что ж тебя интересует?

Зази молчит.

— В самом деле, — с неожиданной любезностью произнес Шарль, — что тебя интересует?

— Метро.

— Опять двадцать пять, — вздохнул Габриель. Шарль молчал. Потом Габриель вновь обрел дар речи и сказал: «Ох!»

— Когда же кончится эта забастовка? — прошипела Зази, с яростью растягивая каждое слово.

— Понятия не имею, — ответил Габриель, — я политикой не интересуюсь.

— А вы, мсье, вы что, тоже иногда бастуете?

— А как же?! Приходится! Тариф-то повышать надо!

— С вашей-то колымагой, вам бы его понизить не мешало! Вы ее случайно не на свалке подобрали?

— Почти приехали, — примиренчески заметил Габриель. — Вот и кафе на углу.

— На каком углу? — поинтересовался Шарль с нескрываемой иронией.

— На углу улицы, где я живу, — невозмутимо ответил Габриель.

— Тогда это не то кафе, — сказал Шарль.

— Как! — воскликнул Габриель. — Ты берешься утверждать, что это не то кафе?

— Опять за свое?! Хватит! — заорала Зази.

— Нет, это не то кафе, — ответил Шарль Габриелю.

— Ах да! — сказал Габриель, когда они уже проехали мимо. — Действительно. В этом я никогда не был.

— Послушай, дядя Габриель! Ты вправду такой дурак или только прикидываешься?

— Это чтобы повеселить тебя, дитя мое, — ответил Габриель.

— Ты не думай, — обратился Шарль к Зази, — он не притворяется.

— Ну и шуточки у вас, — вздохнула Зази.

— По правде говоря, он иногда притворяется, а иногда такой и есть.

— По правде говоря!! — завопил Габриель. — Как будто ты знаешь правду! Как будто кто-то ее знает! Все это (жест) обман! И Дом Инвалидов, и Пантеон, и казармы Рейи, и кафе на углу — все! Все — туфта!! — Потом удрученно добавил: — Боже мой, как все это ужасно!