дорогого стоит, потому что исходит от вас — ведь вы видели меня в плачевном состоянии. — Он вздохнул. — Я обязан вас поблагодарить.

— Ваше величество, вы не должны меня благодарить.

— Нет, должен, — не терпящим возражений тоном — совсем, как Ксавьеро — возразил он. — Врачи не понимают — наверное, так и не поймут, — каким образом я вышел из комы. Но они говорят, что нельзя недооценивать живительную силу человеческого голоса. А ваш голос я слышал чаще других. — Помолчав, он уточнил: — Ваш голос был единственным, который я слышал постоянно.

— Но Ксавьеро был так занят государственными делами, что не мог…

— Как преданно вы его защищаете! Конечно, женщины лучше умеют утешать, чем мужчины. Это ведь ваши слова.

Кэти почему-то покраснела:

— Он вам это сказал?

— Да.

Самое главное сейчас — это не расплакаться перед королем. Кэти крепко сжала губы и сцепила пальцы.

— Кэтрин, почему вы уезжаете?

— Потому что нет причин, по которым мне следует остаться. Вы поправились, ваше величество, и снова заняли свое место на троне. А Ксавьеро скоро покинет остров.

— Вы же знаете, что я не это имел в виду.

— Разве?

Он внимательно вглядывался в ее лицо:

— Ксавьеро рассказал мне, как вы познакомились.

— Да?

— Да. Он рассказал, что притворился обычным человеком. Он с юности играл в эти игры.

Кэти с трудом удалось сглотнуть.

— В самом деле?

— Да. — Король откинулся на позолоченном кресле и сложил кончики пальцев. — Видите ли, младшему сыну такие фокусы удаются легче.

— Но, полагаю, не наследнику.

— Нет, не наследнику. Обычно все внимание приковано именно к нему. Мой отец проводил большую часть времени со мной — готовил меня к королевскому трону, а Ксавьеро был частенько предоставлен сам себе. Да и мать его обожала.

Казимиро помолчал, но на этот раз Кэти ничего не сказала.

— Никто не сообщил Ксавьеро о том, как тяжело больна наша мать, — медленно продолжал король. — Он верил, что она поправится. Думаю, что с детьми не раз так поступали, оберегая их от темных сторон жизни. Ему даже не позволили пойти на похороны — решили, что для него это будет сильным потрясением. А после ее смерти отец все внимание уделял мне, обучая всему необходимому для роли короля. Вот так и получилось, что в какой-то мере Ксавьеро потерял обоих родителей.

Кэти закусила губу:

— Почему… почему вы рассказываете мне об этом?

— Потому что вы поведали мне о своей жизни, пока я лежал в коме, Кэтрин. Часть ваших слов запала мне в голову, а иначе как бы я их вспомнил, когда пришел в себя? — Он улыбнулся. — Вы рассказывали о своем доме и чудесном садике в Англии. О том, что вам пришлось сдать их в аренду. И о том, как вы с Ксавьеро любили сидеть в этом самом саду длинными, летними вечерами и пить вино из дешевых стаканов.

— Вот об этом я вам не рассказывала, — пролепетала Кэти.

— Нет, не вы, а Ксавьеро. Мы с братом много и подолгу беседовали после моего выздоровления.

Кэти удивленно смотрела на короля:

— Я не совсем понимаю, куда вы клоните…

— Неужели? Послушайте, Кэтрин. — Казимиро подался вперед, расцепил пальцы и положил ладони на стол. Примирительным тоном он произнес: — Если бы вы пошли к нему, попросили выслушать вас, объяснили бы, что действовали импульсивно, решив уехать. Если бы вы проявили достаточную уступчивость… — наступила пауза, — то, я думаю, он, возможно, дал бы вам еще один шанс.

Кэти замерла:

— Простите?

— Я полагаю, что он может пересмотреть ваше…

— Нет! — вырвалось у нее. Она почувствовала, как краска отливает от лица. Казимиро был поражен ее реакцией — это было заметно по его изумленному взгляду. Но ей наплевать на то, что она недопустимо нарушила этикет. — Я не буду с ним ни о чем говорить. Ксавьеро призвал вас, как своего рода посредника, чтобы сообщить мне то, что не осмеливается сказать сам? Попросить меня извиниться, чтобы таким образом не поступиться своей гордостью?

— Он не знает того, что я сейчас вам предлагаю, — признался Казимиро.

— Я приняла решение.

У многих людей было тяжелое детство, но это не означает, что они могут вести себя так, словно у них вместо сердца кубики льда. Не важно, что ей сказал Казимиро. Единственный человек, который мог бы убедить ее остаться, — это его брат, а он от нее отвернулся, как будто ее уход ничего для него не значит. Потому что Кэти ничто для него. Если она останется, ей будет только хуже. Баланс любви в их случае абсолютно не равен. И она не может связывать его браком, когда в этом нет больше необходимости. Она не будет жить в постоянной неизвестности, ожидая, когда ему станет скучно и он начнет искать любовницу голубых кровей, а она окажется ненужной женой, тоскующей по любимому мужу.

Кэти встала.

— Прошу прощения, — произнесла она.

— Вы оба стоите друг друга — гордые и упрямые! — рассердился Казимиро.

— Выходит, что так. А теперь, ваше величество, я прошу разрешения удалиться. Вскоре за мной приедет машина. Я очень рада, что вы снова в добром здравии. — Голос у нее едва заметно дрогнул. — Я желаю вам долгого и счастливого правления. — Она присела в реверансе и быстро вышла.

Кэти не помнила, как очутилась у себя в комнате. Внутри все кипело от гнева и негодования. Король ожидал, что она пойдет к его брату просить прощения! Но за что? За то, что пыталась любить мужчину, который так ее и не полюбил.

Дрожащими руками она не глядя побросала вещи в чемодан и захлопнула крышку. По крайней мере, охватившая ее ярость немного притупила боль.

Кэти спустилась по широкой мраморной лестнице. На этот раз она не увидела выстроившихся цепочкой слуг на выложенном плиткой полу центрального вестибюля. Ее поджидала только Флавия со своей вежливой и безразличной улыбкой.

На подъездной аллее Кэти ждал лимузин. Она бросила последний взгляд на дворец и сады, стараясь запечатлеть в памяти это великолепие: пышные растения, яркие, ароматные цветы, фонтан, веером разбрызгивающий радужные струи воды. Синее-синее небо. И теплое золото солнца. Солнце такое же золотое, как глаза мужчины, которого она никогда не забудет.

Кэти была рада, что она взяла темные очки, за которыми можно спрятать навернувшиеся слезы. Она села на заднее сиденье, и машина тронулась. Ей осталось просто откинуться на спинку мягкого дивана и молчать. В аэропорту ее ждет самолет, который доставит ее в Англию.

А потом?

Кэти не знала, что будет потом, да сейчас ее это не волновало. Она чувствовала себя маленькой зверушкой, случайно попавшей в капкан. Ей удалось выбраться, но вот рана в сердце никогда не заживет.

Она смотрела в окно. Городские стены остались позади, но широкая дорога, ведущая к аэропорту, неожиданно сузилась. Кэти удивилась. Водитель, очевидно, избрал другую дорогу, не ту, по которой она раньше ехала из аэропорта в город.

Но вдруг ее охватила тревога. Наверное, потому, что автомобиль начал подскакивать на неровностях,