Да, приятель, слежу, я тебя понял.

Ну и хорошо, Сэмми, я так и надеялся, что ты поймешь. Я рад, что тебе пришлось хлебнуть баланды, это здорово расширяет кругозор, я по себе знаю. Сам я не жалею, что отсидел, совсем не жалею; если честно, я этому даже рад.

Сходил на скок, мотаешь срок.

Алли хмыкает. Вообще-то я там оказался по ложному обвинению. Я был невиновен.

Ну да, так оно и бывает. Еще чаю не хочешь?

Нет, мне уже скоро идти. Понимаешь, я потратил столько времени, изучая собственное дело, что поневоле набрался сведений о делах вообще.

Это случается.

Да уж. Только знаешь, что произошло в моем случае – пока на воле группа моих родственников вела кампанию в мою защиту, я сидел в тюрьме и сводил на нет все их труды. Господи-исусе, видел бы ты письмо, которое я разослал по всем важным газетам – ну, вроде как пресс-релиз. Дорогой сэр, пишу я, или мадам, это редактору, и дальше: если хотите знать мое мнение, власти совершают серьезную ошибку, подвергая преследованиям всех этих ни в чем не повинных людей. При всем моем уважении, пишу, это лишь помогает им ознакомиться с протоколами и надлежащими правовыми процедурами государства, что не может пойти на пользу обществу в целом, пишу, ну и дальше все ду-ду-ду-ду. Саркастический сукин сын, вот кто я тогда был. Но в то же время думал и о том, как завоевать побольше сторонников, что, в общем, не так уж и наивно. Но я был слишком многословен, слишком многословен, обычная история; умника изображал – выпендривался, понимаешь, Сэмми?

Да.

В молодости это бывает. Причем я же знал достаточно, чтобы понимать – ничего они, скорее всего, не напечатают. Некоторые из ребят, сидевших со мной, просто с ума сходили из-за того, что их письма заканчивали свой путь в бумагорезке, думали, раз они ни в чем не виноваты, так этого и достаточно. Вот, держи… Алли берет Сэмми за руку, вкладывает ему в пальцы ручку и подводит руку к месту, в котором нужно расписаться. Ты просто распишись вот здесь и потом здесь. Ладно? Ты понимаешь, что подписываешь?

Не беспокойся, Алли, не беспокойся.

Ну вот, и знаешь, что они сделали, просто чтобы показать мне, кто тут у нас главный, одна из важных газет взяла да и напечатала мое письмо. Но только, понимаешь, я в нем ошибку сделал, неправильно написал слово «протоколами», я его через «а» написал вместо «о», и получился не «протокол», а «протекал». Так они, сволочи, еще и поставили рядом махонькое такое SIC. [34] Вот так. Проще простого! Ха! Алли фыркает. На воле за такие уроки, бывает, платишь очень дорого. Тебе, кстати, известно, что это значит, SIC? S-I–C, а?

Известно.

Вот так вот они со мной, черт их дери, и поступили. И ведь главное, знал же я, как это дурацкое слово пишется, «протокол», вот ведь что хуже всего, это была просто глупая описка, ну, вроде опечатки. Но и ее хватило. И знаешь, прошло немало времени, прежде чем я оправился от этого удара, такие вещи подрывают уверенность в себе; плюс еще мой тогдашний возраст. Да и мою группу поддержки это здорово подкосило.

Ужас. Сэмми спрашивает: А кстати, подпись свидетеля тут не требуется?

Ну, вообще-то, требуется, но если знаешь, как себя вести, в суде обычно и так проходит. Они в таких делах завещаний не любят… Алли собирает бумаги. Сам-то я обычно стараюсь все засвидетельствовать, меньше потом препираться приходится, особенно если вдруг вводятся новые законы. А так оно и бывает; только решишь, что все у тебя в ажуре, они хлоп тебя по башке новыми нормативами и регламентами.

Сэмми свертывает сигарету. Ты уверен, что не хочешь еще чашку?

Нет, спасибо. Еще пара вопросов, и я пошел. Понимаешь, я нынче утром проснулся черт знает в какую рань, даже птички еще не чирикали, даром что уже весна. Меня беспокоила одна высказанная женой мысль. Я, как только открыл глаза, сразу начал думать о ней и в конце концов решил, да, жена права, даже если к сути дела оно не относится, я все-таки должен все выяснить. В любом случае оставлять это без внимания мне не следует. Может, мы этим и не воспользуемся, может, и они не воспользуются, однако при всем при том рисковать я не могу. Так вот, я мало что знаю о состоянии пьяного человека, тем более сам-то не пью. Да и жена у меня женщина, как говорится, провинциальная, так что у нее по этой части никакого опыта нет, хотя она родом из небольшого поселка, а тамошние, что называется, селяне варят домашнее пиво, забористая, должен тебе сказать, штука, так что совершенно несведущей ее не назовешь.

Ну и?

Ну и вот, я к тому, что если мы с ней ссоримся, так об этом весь этаж знает. Она женщина шумная. Крикливая.

Элен, моя подружка, не такая, она просто замолкает.

Ты хочешь сказать, она немногословна?

Вот именно.

Угум.

Такие встречаются.

Ну, у меня не такой уж большой опыт по части женщин, так что мне придется с тобой согласиться.

Сэмми вытирает уголки рта, щетина там почему-то вся мокрая. Он попыхивает, чтобы раскочегарить цигарку.

Видишь ли, я просто споткнулся о ваш скандал, да еще и крупный, а из документов следует, что ты ссылаешься на полное отсутствие воспоминаний насчет субботы.

Верно.

Субботы в целом?

Более или менее. Вообще-то пара просветов была; время от времени я приходил в себя, вроде как просыпался. А потом отключался опять. Пока не проснулся окончательно, в воскресенье утром.

Да, это я читал. Ты никогда не страдал эпилепсией или чем-нибудь в этом роде?

Нет.

Никогда?

Ты что, не веришь мне?

Брось, Сэмми, дело не в вере!

Ну, ладно, правильно, ты же не пьешь.

А УСО и полицейские твое объяснение приняли?

Так я им и не давал никаких объяснений, их больше интересовала пятница.

Ты алкоголик?

Выпиваю.

Ну да, но ты не алкоголик?

Нет, не думаю.

Понимаешь, они наверняка попытаются доказать, что это и есть главный фактор, приведший к утрате зрения, я хочу сказать, раз он воздействует на мозг, то, очевидно, может подействовать и на глаза, поскольку глаза управляются мозгом. А диабетические проблемы у тебя когда-нибудь были?

Нет.

Видишь ли, если все эти медицинские вопросы приходят в голову мне, значит, придут и им, да еще и возведенные в триллионную степень. В их распоряжении самые лучшие юридические и медицинские эксперты страны, самые мощные мозги в этой сфере, все, кого можно купить за деньги; тогда как у людей вроде тебя и меня только и есть, что мы сами. Я нужен тебе, чтобы помочь со всякими там процедурами и протоколами, а ты нужен мне, чтобы я мог получить факты, известные только тебе, медицинские и прочие – чего бы они ни стоили; проблема в том, что ты видишь все происшедшее как бы изнутри самого себя, а этого недостаточно, поскольку увиденное тобой невозможно подвергнуть тому, что они называют верификацией. Вот этим мы с тобой и занимаемся. Должен тебе сказать, я хоть и не знаю ничего о состоянии опьянения, но какой-то импульс заставляет меня поверить, что ты не алкоголик. Однако это вовсе не обязательно говорит в твою пользу; это поможет тебе обосновать претензии по части утраты зрения, но обернется против тебя в связи с другими вещами, включая продолжающееся отсутствие твоей подруги. То