обернувшись, крикнула она. — А я — то еще считала вас своими подругами!

Холли и Белинда переглянулись.

Холли помрачнела.

— Кажется, мы только испортили все дело.

Белинда машинально постукивала своим шариком на палке по земле.

— Что же нам теперь делать? — вскинула она голову.

— Если бы нам удалось разоблачить хотя бы одну ложь Марка… Тогда, возможно, мы бы сумели перетянуть Трейси на свою сторону, — проговорила Холли. — Знаешь, я все — таки думаю, что мы должны попытаться выудить у Мэри Гринэвей что — нибудь об этом сценическом псевдониме ее мужа, под которым он будто бы выступал в Лондоне. Я абсолютно уверена, что Марк и это тоже выдумал.

— Тогда лучше уж ты этим займись, а не я, — сказала Белинда.

Холли обернулась к ней, знакомый азартный блеск появился в ее глазах.

— Мы сходим туда вдвоем. И не откладывая — сегодня же.

Белинда подняла свой шарик и вяло хлопнула им Холли по голове.

— Во что ты меня опять втягиваешь? — вздохнула она.

— Хочешь, отвезу тебя домой? — предложил дочери мистер Адамс.

Все хлопоты с платформой были благополучно закончены, и ее создатели расходились по домам. Платформа была установлена у стены школы под козырьком из натянутой пленки — на случай дождя. Костюмы тоже убрали до следующего утра. После того неприятного разговора с Трейси Холли и Белинда ее больше не видели.

— Нет, спасибо, папа, не надо, — сказала Холли. — Мы с Белиндой хотели немного побродить по магазинам в центре.

— Понял, — улыбнулся отец, залезая в свой «Рейнджер — ровер». — Тогда до скорого. Кстати, Белинда, костюм шута тебе очень идет.

— Сегодня весь день только это и слышу, все так говорят, — пожаловалась Белинда. — Как вы думаете, может, они на что — то намекают?

Девочки сели в автобус и поехали в центр города.

Солнечный субботний денек выманил людей из домов на воздух. Весь квартал вокруг старой церкви был запружен гуляющими. Они бродили по улицам, наслаждаясь великолепными видами и любуясь достопримечательностями живописного старого центра Виллоу — Дейла.

Магазинчик Гринэвеев был открыт, и торговля, видимо, шла довольно бойко. Однако возникли непредвиденные осложнения: за прилавком была не Мэри Гринэвей. Там стоял Марк.

— Что же теперь делать? — прошептала Белинда, когда они с Холли остановились перед стендом с «приколами».

— Купим пару этих штуковин для Джейми, — сказала Холли. — Я все равно собиралась это сделать — и не только для предлога.

Она выбрала два пакетика, коварное содержимое которых, по ее мнению, должно было понравиться брату.

— Так, кажется, я знаю, о чем его можно спросить. Посмотрим, как он будет выкручиваться.

Они подошли к прилавку.

— Привет! — не удивился Марк. — Извините, что не смог пойти в школу помочь вам. У нас тут запарка. Как прошла репетиция?

— Нормально, — сказала Холли.

Она огляделась — поблизости никого не было.

— Я хочу с тобой поговорить.

— Ну, давай, говори, — беззаботно хмыкнул Марк, но при этом весь как — то подобрался, насторожился.

— Мы недавно были на сеансе исцеления, который проводила твоя мама. Она там вылечила одного человека от артрита, — по крайней мере, так она утверждала. — Холли опять огляделась, не слышит ли их кто — нибудь. — Вчера я видела этого человека здесь, он разговаривал с твоим отцом. — Она замолчала.

— Да? И что из этого? Я что — то не понял, в чем проблема — то?

— Проблема в том, что если, как было сказано, он совершенно случайный, посторонний человек, то каким же образом через несколько дней он оказался здесь и беседовал с твоим отцом?

Губы Марка растянулись в широчайшей до ушей улыбке.

— Ага, теперь понял! Ты думаешь, это была подсадка?

— Вот именно! — подключилась к разговору Белинда. — Так это или не так?

— Конечно же, нет, — совершенно спокойно ответил Марк. — Этому доходяге жутко не везло. Попробуй — ка получить работу, когда тебя всего скрючило от артрита. Он тогда остался в зале после сеанса, чтобы поблагодарить маму, и в разговоре упомянул, что у него нет ни денег, ни жилья. Ну, она и предложила ему работать здесь. Погодите, я сейчас вас с ним познакомлю. Он где — то здесь, в доме.

Марк ушел в жилые комнаты дома. Холли и Белинда переглянулись, им было неловко.

Через несколько секунд Марк появился вновь, а с ним узколицый мужчина с сеанса Мэри Гринэвей.

— Джо, познакомьтесь, это Холли и Белинда, мы из одной школы, — представил их Марк.

— Рад познакомиться, — не слишком любезно буркнул мужчина. — Меня зовут Джо Шарп.

— Надеюсь, вы и сейчас в добром здравии, — осведомилась Белинда.

— В первый раз за десять лет эти боли меня не мучают, — сказал Джо Шарп. — Благодаря миссис Гринэвей я получил и здоровье, и работу.

Он посмотрел на Марка.

— Не знаю, как и благодарить твою маму. Она просто чудеса творит.

Марк бросил на девочек победный взгляд.

— Я очень рада за вас, — промямлила Холли. Она перевела взгляд на Марка. — Так мы возьмем вот это.

Выйдя на улицу, девочки остановились.

— Ты этому поверила? — с сомнением посмотрела на подругу Белинда.

Холли покачала головой:

— Может, я бы и поверила, если бы в прошлый раз не видела имени на конверте.

— Какого имени?

Обернувшись, Холли посмотрела на дверь магазина.

— А ты не помнишь? То письмо из Кеннингтона было адресовано некоему мистеру Джо Шарпу. Даже если бы я была настолько глупа, что поверила бы в эту его байку, она вся разваливается на куски, если учесть, что этот мистер Шарп получил письмо, пересланное ему по новому адресу уже на следующий день после сеанса.

Она посмотрела на Белинда.

— Теперь мы точно знаем, что никакого исцеления не было, — это самое настоящее мошенничество. Но вопрос в другом: что мы можем с этим поделать?

— Белинда! Белинда! Вставай скорее, нас ограбили!

Белинда перевернулась на другой бок и, пробормотав что — то нечленораздельное, попыталась сбросить мамину руку, которая упрямо трясла ее за плечо. Она никак не могла отключиться от своего сна, а сон этот уже начал принимать странный оборот.

Ей снился финал олимпийский соревнований по верховой езде. Мелтдаун перелетал через препятствия, словно на крыльях. Он отлично развернулся, чтобы ринуться к очередному препятствию —