картинку. Хорош для вертолета, танка или бронетранспортера. Игрушка дорогая, но полезная.
— А что такое «Strela-2»?
— Зенитная ракета. Если не вдаваться в детали — российский вариант «стингера». Прикладываешь к плечу — бабах! — и самолет кувырком с неба.
— А что такое «специальный набор» за тридцать три тысячи долларов? — не отставал Уилсон.
— Ах это! — хохотнул Белов. — Милая вещичка и в хозяйстве совершенно необходимая. Действует через желудок или через кожу. Четыре разновидности: EEC — на вкус дерьмо, но пожаловаться никто не успевает; THL — внезапная необъяснимая смерть через сорок восемь часов; CYD — работает неторопливо, за пять-шесть часов необратимо вырубает печень и почки; ну и, наконец, MCR — крутая пакость, и врагу не пожелаю: превращает в жижу все внутренние органы — готовый разложившийся покойник под здоровой шкуркой. Так что когда вас в Африке будут чем-нибудь угощать — плюйте на вежливость и шлите всех куда подальше. Впрочем, раствором из этих прелестей можно мазнуть клавиатуру компьютера, дверную ручку, ружейный приклад — что угодно. Яд мигом прогрызается сквозь кожу в систему кровообращения. Тронул — и лапки кверху.
— Да, милая вещичка, — сказал Уилсон. — И когда все погрузят на борт?
— Поздно вечером, когда придет пилот. Без него нельзя — он следит за правильной центровкой.
— В ящиках все точно по списку? — спросил Уилсон.
Белов смущенно кашлянул.
— Есть, к сожалению, маленький нюанс. Африканские друзья хотели иметь российские ручные пулеметы, но с ними заминочка вышла. Нет под рукой. Поэтому шлю китайский аналог. Качеством чуть поплоше, зато намного дешевле.
Уилсон насупился:
— А если наши африканские друзья встанут на дыбы?
— Обменяю позже на то, что просили. За свой счет. У меня покупатель всегда прав. Хотя вряд ли они развоняются из-за такого пустяка.
Милях в двух от аэродрома на шоссе была дорожная застава. Солдаты в зелено-коричневом камуфляже поднимали-опускали шлагбаум между заграждающими дорогу бетонными блоками. Чуть в стороне, дымя трубой, утопал в жидкой грязи обложенный мешками бункер.
«Эскалады» оказались в хвосте очереди доброго десятка грузовых и легковых машин. Один из беловских телохранителей опустил толстенное стекло, что-то сердито крикнул охране, показывая пистолетом на флажок на капоте. К ним тут же подбежал офицер, вытянулся перед Беловым, взял под козырек и засуетился, проводя «кадиллаки» мимо других машин. Солдаты у шлагбаума тоже взяли под козырек.
Уилсон был впечатлен.
— Я давно хотел спросить, — сказал он, — что это у вас за флаг? Объединенных Эмиратов?
— Ха! Кто его тут знает! — отозвался Белов. — Здесь другим богам кланяются. Это флаг моей фирмы. Тутошнее правительство хиленькое, чихнешь — сдует. Здесь как на Диком Западе, только на месте шерифов наша фирма. Она устанавливает законы. Ей принадлежит большая часть всего.
— А именно?
— Аэропорт. Гостиницы. «Кентукки фрайд». «Меркадо». Электро- и телефонные сети. Короче, все, что хоть кое-как работает, принадлежит фирме.
— А вы кто? Ее президент?
Белов фыркнул и замотал головой:
— Куда мне! Я — мелкая рыбешка.
— А где же большая рыба?
— Сидит по омутам. В Кремле, к примеру.
Уилсон понимающе кивнул. За окном был безрадостный зимний пейзаж. «Дворники» отчаянно боролись с мокрым снегом, хлещущим по ветровому стеклу.
— Большая рыба командует издалека и сюда лично не заплывает, — тихо и задумчиво добавил Белов, словно сам с собой разговаривая. — Нежатся, гады, в Женеве, в Дубае, в Виргиния-Бич…
Тирасполь оказался жалким обломком советской эпохи. Возможно, он не с самого начала был таким жутким, но коммунистические градостроители превратили его в тоскливый лес многоэтажек — нескончаемые кварталы однообразных блочных монстров, дополнительно изуродованные не менее однообразными граффити.
— Ну, как городок? — спросил Белов.
— Похож на кусок дерьма.
— Почему же только похож? — рассмеялся Белов. — Он и есть кусок бетонного дерьма.
Машины выехали на площадь с гигантской статуей Ленина. У пьедестала стоял танк. Возле него, пританцовывая от холода, курили несколько солдат. Проезжающие «эскалады» они проводили долгим недобрым взглядом.
— До нашего отеля уже рукой подать, — сказал Белов. — Большой роскоши не обещаю. Но перекантуемся — за одну ночь клопы не сожрут. А утром мы с вами, слава Богу, упорхнем отсюда к чертовой матери.
В вестибюле их, как почетных гостей, встречал сам управляющий «отелем». Гостиница «Красная звезда» была чуть принаряженным вариантом прочих бетонных коробок. Ковры патетически-мышиного цвета, в вестибюле торчит из стены устрашающих размеров героическая физиономия Елены Чаушеску.
На взгляд Уилсона, отель был где-то на уровне сети «Дэйс инн», зато обслуживали их как особ королевской крови. Управляющий бросил в бой армию заметно немолодых коридорных — по два на каждый предмет багажа.
Подобострастно улыбаясь и сыпля какими-то шуточками на русском, управляющий принес Белову целую пригоршню ключей. Даже Зеро и Халид получили по отдельной комнате.
По совету Белова Уилсон поднялся на свой этаж пешком (свет в городе периодически неожиданно вырубался, и в лифте можно было застрять на всю ночь). Четыре коридорных (на вид бывшие полковники), отталкивая друг друга, несли его чемодан.
Комната, как ни удивительно, оказалась сносной. Большая, с удобной мебелью. На столике у окна стоял более или менее современный компьютер и лежала инструкция, которая на нескольких языках поясняла, как подключиться к суперскоростному Интернету — «всего за тридцать долларов в час».
Уилсон хотел воспользоваться предложением — пусть кровососы подавятся его деньгами. Но он едва стоял на ногах от усталости. Постоянное ожидание неприятностей его вымотало. Он присел на кровати, поерошил волосы, уговаривая себя принять холодный душ. Должно взбодрить. Вместо этого он на секундочку прилег на перину. В гостинице было тихо, как в гробу. За окном посвистывал ветер.
Проснулся Уилсон уже в темноте.
Он нашел пульт дистанционного управления и включил телевизор. Пощелкав кнопками, с радостью обнаружил Си-эн-эн. Передавали прямой репортаж из Ирака. Подростки с упоением пинали труп американского солдата, лежавшего в луже крови. Толпа взрослых смотрела на это с одобрительным гоготом. На этом видеофоне президент Буш бубнил что-то про демократию, которая достается трудным путем.
Уилсон только головой покачал.
Потом были новости из Кабула. Опять много дыма и оторванных конечностей. Самоубийца взорвал себя на многолюдном базаре. Мужчины бегают с носилками. Визжат женщины и сирены машин «скорой помощи». Затем камера показала раненых в госпитале — кровь, бинты, искаженные болью лица…
Уилсон презрительно усмехнулся: «И это они называют трагедией!.. Ничего, погодите немного, я покажу вам, что такое настоящий ад!»
Вдохновленный этими мыслями, он вынул свой ноутбук и подключился к Интернету.
В папке черновиков его ждало сообщение, оставленное Бободжоном два дня назад.
Одна короткая строка:
