Джек стоял, небрежно прислонившись к двери ванной: полотенце обернуто вокруг бедер, в густых волосах на груди сверкают капельки воды. Эйприл молчала, не в силах отвести от него глаз. Одному богу ведомо, сколько времени – секунда или вечность – прошло, прежде чем Джек заговорил:

– Вам понравилось? – Кроме губ, на лице его не дрогнул ни один мускул.

Эйприл с каменным лицом скрестила руки на груди.

– Вы полагаете, мне это должно понравиться? Может быть, вы сделали эти снимки для моего удовольствия?

– Я ведь уже говорил вам: все, кроме свадебных фотографий, я делаю для себя и только для себя. Хотя… да, я надеялся, что вам понравится.

– Я, кажется, ясно дала понять, что не желаю позировать!

– А мне казалось, что у нас был договор.

До сих пор он говорил легким, непринужденным тоном, словно вел светскую беседу. Однако в последней фразе Эйприл почувствовал такую скрытую силу, что невольно отступила на шаг.

– Мы договорились провести несколько часов вместе. О фотосъемках речи не было.

Джек отодвинулся от косяка, однако не сделал ни шагу.

– Снова играем словами? Вы не хотите платить по счетам? Зачем же тогда пришли?

Пристальный взгляд его обжигал, словно пламя, и Эйприл не знала, пылают ли его изумрудные глаза гневом… или желанием.

Страх подкатил к горлу, и отчаянно захотелось бежать. Эйприл потерянно оглянулась на приоткрытую входную дверь, открывающую путь к свободе.

– Если хотите уйти – идите. Удерживать вас силой я не стану. Но пришли вы по собственной воле.

Несмотря на его миролюбивые слова, Эйприл казалось, что она в ловушке. Как в тот вечер много лет назад, когда Маркхем зажал ее в углу своего кабинета… Отбросив несвоевременные воспоминания Эйприл сухо ответила:

– По-моему, мой счет с лихвой оплачивают сделанные вами снимки. Разговор окончен. – Она повернулась к дверям, но в этот миг сильная рука схватила ее за запястье.

– Не так быстро, сеньорита Морган!

Эйприл и не пыталась вырваться. Джек ослабил хватку, терпеливо ожидая, когда она повернется к нему. Взглянув наконец ей в лицо, он мысленно восхитился ее самообладанием и обругал себя за глупость: в золотисто-карих глазах Эйприл явственно читался испуг.

– Вам незачем хватать меня за руку. Достаточно просто окликнуть, – тихо и спокойно произнесла она.

– Не убегайте, тогда и мне не придется вас ловить.

– Отпустите меня, – произнесла она так же тихо, отчетливо выговаривая каждое слово.

– Если я пообещаю больше вас не трогать, вы останетесь?

Эйприл кивнула, и Джек тут же отпустил ее руку.

– Эйприл, вы можете мне доверять. Просто помните, что я очень серьезно отношусь к обещаниям.

Эйприл гневно нахмурила брови, и Джек едва не расхохотался, заметив, что к ней возвращается обычное присутствие духа. Однако он даже не улыбнулся – разговор шел серьезный.

– Я не говорил, что не буду вас снимать. Голос его чуть смягчился. – Я сказал лишь, что эти фотографии никто не увидит. Вы слишком мало меня знаете – иначе не сомневались бы в моем слове.

Эйприл молчала: подбородок упрямо вздернут, губы сжаты в тонкую линию. Помолчав, Джек задал вопрос, на который больше всего хотел услышать ответ:

– Неужели вам так неприятно, что у меня останется память о вас?

На лице Эйприл отразилась внутренняя борьба. Наконец она чуть склонила голову, и от этого жеста молчаливой покорности внутри у Джека что-то сжалось. «Почему именно сейчас? – думал он. – После стольких лет, проведенных за непроницаемой стеной добровольного одиночества, в тщательном избегании всяких связей… И почему именно она?»

Джек не находил простых и легких ответов, да и не искал их. Просто смотрел в карие глаза, минуту назад сверкавшие яркими красками жизни, а теперь безжизненно потухшие, и чувствовал, как где-то у него в глубине сжимается тугая пружина желания. Всеми силами души он желал, чтобы Эйприл снова улыбнулась, вновь начала радоваться жизни. Хотел выяснить, что заставило ее спрятаться от мира, словно улитку в раковине. И, если возможно, вернуть в ее сердце радость и любовь.

Джек понимал, что должен бежать без оглядки, однако вместо этого шагнул к ней. Как хотелось ему сжать ее в объятиях!.. Но он дал слово. Джек сжал кулаки, чтобы не поддаться желанию, не протянуть руку к нежному лицу Эйприл, не прикоснуться к ее влекущим губам…

– Никто никогда не увидит этих снимков. Клянусь вам.

Эйприл чуть приоткрыла рот, и у Джека закружилась голова от желания вдохнуть в нее жизнь поцелуями.

Но нет, еще слишком рано. Он хотел не только отдавать, но и получать взамен. Хотел, чтобы в любви они были равны, как и во всем остальном.

– Пойду переоденусь. Вам можно доверять Эйприл? Вы не убежите?

Эйприл отреагировала немедленно, и Джек горько пожалел о том, что вместо этих слов не поцеловал ее. Она рванулась прочь, карие глаза сузились от гнева.