– Не совсем, – Ник ухмыльнулся и поднял оружие. – Думаешь, я не знаю, как с этим обращаться?

Он передернул затвор и наставил оружие на израильтянина.

– А мне все равно. Стреляй. – Максим снова закурил сигарету. Раздался щелчок, и Макс в прыжке ударил ооновца в лицо. Ник Клеменс покатился по земле. Из его носа текла кровь.

– Что случилось?! – закричала подбежавшая негритянка. Репортер подошел к ним.

– Да вот, – виновато сказал Макс. – Социологический эксперимент закончился полным провалом. Хотел поговорить с ним на равных и отдал автомат. А он...

– Ты что, идиот?! Он должен был тебя застрелить! – Она наступила на длинную штанину и чуть не упала.

– Он пытался. Но магазин в автомате был пуст, а пока бы он менял на соседний, я бы с ним разобрался. Ну, не разбираюсь я в людях! – каялся Макс. – Думал, нормальный мужик... А он гад! Я же его не расстрелял! Хотел, как с человеком...

– Сейчас мы это исправим, – Жанна сжала зубы. – На ноги, сука!

Ник Клеменс поднялся, сплюнул кровь и тяжело посмотрел на Макса.

– Ненавижу!

Максим подобрал сигарету и жадно затянулся.

– Тоже мне, новость, – Максим улыбался, но губы дрожали. Он поменял магазин до того, как отдал АК- 47, но все равно было страшно. – Кончать его будешь?

– Да, – она взмахнула автоматом. – Подойди к дереву и смотри в лес.

Ооновец послушно подошел к сосне и отвернулся. Негритянка передернула затвор и, прицелившись, выстрелила. Ноги шведа подломились, он упал на колени, затем – навзничь, лицом вниз. Джеймс подбежал к нему и перевернул тело. По цветастым трусам расплылось мокрое пятно.

– Ты промахнулась! – Изумился Макс.

– Я же не убийца! – засмеялась девушка.

– Ну-ну, расскажи кому-нибудь другому, что ты белая и пушистая. Ты черная и жесткошерстная!

– Какая?

– Кучерявая, – Максим выбросил окурок и закричал журналисту. – Слышишь, друг!

– Он жив! Но без сознания!

– Знаю! Так вот. С Жанной заигрывай поосторожнее, только сегодня, при мне, она лишила жизни не менее двадцати солдат!

– Больше, – застенчиво улыбнулась девушка.

– Ну, тех – что в тюрьме – я не считал... Ладно. Дальше что делаем? Твоя очередь спасать мир. Расстроил меня этот швед, – он обнял девушку и прижал к себе ее худое тело. – Какая-то здесь неправильная жизнь, зачем он так?

– А чего ты ожидал? Ты что, думал, что он песни с тобой будет петь? После того, как ты его ограбил, раздел, оставил на растерзание похотливым пастухам? Ты, Максимка, идеалист. Думаешь, что все будут действовать согласно твоим представлениям?

– Ну, более или менее. Ведь внутренний мир формирует внешний, тем более здесь...

– Значит, ты плохо представлял, как вы обнимаетесь и он рассказывает тебе о своих внебрачных детях! Что же ты не подумал о ЕГО внутреннем мире? Люди – они разные! И то, что он хотел тебя убить, вовсе не значит, что он негодяй. Поставь себя на его место!

– Возле сосны, ждать пули? Нет уж, спасибо. В бою – куда ни шло. А быть расстеленным – неприятно. Ну, а что с журналистом? Ему ты доверяешь?

Девушка погладила обнявшую ее руку и вдруг резко обернулась.

– Нет! Никому и никогда! Теперь всегда готова к худшему. – Она испытывающе посмотрела на Максима. Мужчина отвел взгляд. Он чувствовал вину: дважды прокололся за последнее время.

– Я понимаю, – он виновато развел руки. – Я ведь начинающий супермен. Ошибаюсь иногда.

– Ладно, бывает. Пойдем, ооновца свяжем. Потом его найдут – через пастухов. Журналиста тоже надо бы здесь оставить. Подумаем об этом позже.

Когда они подошли, комиссар уже очнулся. Он сидел и растерянно искал очки. Максим выставил одну ногу, выпятил грудь и, развернув карту, сделал вид, что читает:

– Милостью Ее Величества, будущей владычицы Персидского султаната, королевы Жанны, – он прокашлялся, – презреннейшему из комиссаров со времен «красного террора» в варварской Московии расстрел заменен на условный! Ник Клеменс понижается в моем мнении на 4 единицы! Организация, которую представляет условно расстрелянный, своего рейтинга, опять-таки, в моем мнении, не теряет, в виду отсутствия места для регрессии. Осужденный остается на месте связанным. Над ним прикрепляется плакат “Не заразен. Проверено”».

Девушка захлопала глазами. Начало выступления ей понравилось, но потом она потеряла нить. Зато Джеймс захохотал.

– Условный расстрел! Это хорошо! Макс, ты что-то говорил насчет обеда. Хорошо бы что-нибудь поесть.

Максим закончил скручивать пленного и обернулся.

– Я бы с удовольствием. Но нечего...

– Да вы что, «Лендровер» не обыскивали? Там сзади две коробки с сухими пайками и 4 бутылки воды. Даже чая две банки.

– Вау! Отлично! Только чай отменяется. Разжигать костер не рискну. Ищут нас по всей Сирии. Так что есть будем быстро.

Джеймс удивленно посмотрел на израильтянина.

– Зачем костер? Консервы саморазогревающиеся.

– Упс! – Макс улыбнулся и посмотрел на девушку. – Да-а... Отстали мы от жизни! Пойдем, накроем поляну. Ох, удивлю я тебя! Да и самому интересно кое-что узнать...

– Короче, прибыли мы сюда из будущего, – проговорил Максим с набитым ртом и, проглотив, подул на дымящийся чай. Джеймс облизал ложку и протянул банку с кашей Жанне.

– Твое, добивай, – но она уже наелась и отрицательно покачала головой. Журналист обернулся к Максу. – То-то я смотрю, вы какие-то необычные. Машина времени? Решили изменить ход истории?

– Да не слушай ты его! – Королева Персидского султаната сняла ооновскую куртку и осталась в зеленой майке. – Не из будущего мы, а из прошлого. У нас сейчас 2008 год. Но лучше он объяснит, что произошло.

Максим отодвинул нежелающий остывать чай и закурил очередную сигарету с оторванным фильтром. Он прислонился спиной к стволу дерева и подробно рассказал об эксперименте Фукса и обо всем, что случилось с ним после катапультирования из F-122. О своих умозаключениях и о плане вернуться в Израиль на трофейном самолете. Умолчал только о романтических отношениях с Жанной. Хотя это и было секретом Полишинеля.

– Ну, ты и трепло, – задумчиво сказала она. – Теперь остается только его прикончить. А жаль, вроде приличный...

Журналист недоуменно переводил взгляд с мужчины на негритянку и назад, что-то прикидывая.

– Ну, вы даете! – Он деланно рассмеялся, но не дождавшись улыбок, посерьезнел. – Фантастика! Я бы такого не придумал!

– И все-таки, – Макс с хлюпаньем отпил из синей банки. – Что с тобой делать будем?

– А что со мной нужно делать? Хорошо, давай разберемся! Вы считаете меня плодом своего воображения. Лично я не согласен! Потрогайте, и убедитесь!

– Уже щупали, – ухмыльнулась негритянка. – Тактильные ощущения соответствуют зрительным.

– Ну вот, видите! – Джеймс отшвырнул пустую банку и стал разворачивать конфету.

– Это еще ничего не значит, – охладил его Макс. – Расскажи-ка нам лучше, что здесь происходит в 2060 году. Из-за чего война?

– Война? Да как обычно! Из-за чего все войны на Ближнем Востоке?

– Вода?

– Не-ет, с водой теперь вообще нет проблем, давно опресняют. Нефть. Земля и нефть.