переехала сюда… Ваше Величество.

— Так вот почему я не мог вспомнить вашего лица, — улыбнулся Наполеон. — А ведь такое милое личико трудно забыть!

— Благодарю вас, Ваше Величество, — смущённо ответила Вернита. — Простите, её высочество послала меня в спальню за серьгой…

Наполеон нахмурился, и Вернита поняла, что он ожидал иного ответа.

Девушка уже повернулась к дверям, когда император спросил:

— Как вас зовут?

— Вернита… Бернье… Ваше Величество.

— Вернита! Никогда не слышал такого имени! Я бы скорее назвал вас Виолеттой[4] — из-за чудных фиалковых глаз.

Вернита удивлённо раскрыла глаза. Она не знала, что у императора есть привычка награждать полюбившихся ему женщин новыми именами.

Императрица Жозефина до встречи с ним была Розой. Первую свою любовь, Дезире, Наполеон звал «Эжени». Он считал себя тонким ценителем женских имён и полагал, что может безошибочно определить, какой женщине какое имя больше всего подходит.

— У вас фиалковые глаза, — продолжал он, прежде чем Вернита успела вставить хоть слово, — а я очень люблю фиалки.

Вернита не понимала как следует, чего он хочет — однако инстинкт предупреждал её об опасности. Она должна бежать, и немедленно!

— Простите, сир, — прошептала она, — я должна идти… Её высочество ждёт меня.

Она бы убежала, так и не забрав из спальни серёжку, однако Наполеон вытянул руку и, схватив её за локоть, властно притянул к себе.

Вернита догадалась, что он хочет её поцеловать, и упёрлась руками ему в грудь. Девушка отчаянно сопротивлялась — но император оказался сильнее.

В его глазах Вернита видела стальной безжалостный блеск. Должно быть, так же сверкали глаза Наполеона в памятном сражении при Аустерлице.

Вернита с отчаянием понимала, что её сопротивление бесполезно — рано или поздно император добьётся своего…

Спас её донёсшийся от дверей мужской голос:

— Я давно мечтал увидеться с Вашим Величеством и не могу упустить случая, посланного самой судьбой!

Наполеон резко отпустил Верниту, и она едва удержалась на ногах. Пьянящая радость переполняла её сердце. Она узнала этот голос!

— Кто вы? — резко спросил Наполеон.

Граф вышел на середину комнаты и склонился в церемонном поклоне.

— Могу ли я представиться, сир? — начал он. — Моё имя — граф Аксель де Сторвик; я хотел обсудить с Вашим Величеством военный вопрос крайней важности.

Вернита, воспользовавшись случаем, выскользнула из комнаты. Её переполняла гордость за графа. Как смело и уверенно он говорил с самим императором!

Вернита понимала, что только его появление спасло её от поцелуя — а, может быть, и от чего-нибудь похуже. Но что мог подумать о ней граф, увидев её в объятиях Наполеона?

Однако он — необычайно смелый человек, с восхищением думала Вернита. Другой не решился бы прерывать императора в такой момент — тем более, что у него к Наполеону просьба, и для него важно сохранять хорошие отношения с императором.

Однако своим интересам граф предпочёл интересы Верниты — и за это девушка любила его ещё сильнее.

Растрёпанная, раскрасневшаяся, с сильно бьющимся сердцем девушка вернулась в спальню принцессы.

— Вы нашли серьгу? — спросила Полина, не поворачивая головы.

— Н-нет, Ваше Высочество… Я увидела, что Его Императорское Величество внизу, и подумала, что он ищет вас.

— Император? — воскликнула Полина. — Pardi, вот не ожидала! Что ему нужно в такой час?

На мгновение её гладкий лоб перерезала морщинка. Затем принцесса нетерпеливо обратилась к горничным:

— Чего вы ждёте? Скорее принесите мне неглиже! Вы же слышали — император приехал!

Горничные поспешно вынесли из гардероба неглиже. Нагая принцесса накинула его, поспешно застегнулась, бросила на себя последний взгляд в зеркало и побежала вниз.

Однако, войдя в салон, она не увидела там никого.

Из соседней комнаты — главной спальни — до принцессы доносились голоса императора и графа Акселя.

— Вы уверены, что эта модель будет работать? — спрашивал Наполеон.

— Мы проводили испытания, сир, и получили великолепные результаты. Могу сказать твёрдо, что у вашей армии нет на вооружении ничего подобного.

— Кто вам об этом сказал? — резко спросил Наполеон.

— Маршал Ней, сир, и генерал Жюно убеждены, что моя модель превышает все ваши технические возможности.

Наполеон потёр рукой подбородок — обычный для него жест раздумья. Воспользовавшись паузой, Полина шагнула вперёд.

— Дорогой мой, я тебя совсем не ждала! — радостно воскликнула она, горячо обнимая брата.

Наполеон поцеловал её в щеку и ответил:

— Мне нужно поговорить с тобой наедине.

— Я ухожу, — произнёс граф, прежде чем Полина успела попросить его остаться, — но перед этим хочу поблагодарить Ваше Величество за то, что вы меня выслушали.

Он наклонил голову, повернулся и вышел, даже не взглянув на Полину.

— Вижу, Аксель совсем замучил тебя своим ружьём! — обратилась к брату Полина. — С тех пор, как он появился в Париже, я ничего другого от него и не слышала! Моп Dieu! Что может быть скучнее всех этих ружей, пушек, пистолетов?

Наполеон рассмеялся.

— Разумеется, сестрёнка. Тебя сейчас интересует только одно: зачем я пришёл.

Полина наморщила носик.

— Могу предположить, — произнесла она. — Жозефина предложила тебе «призвать меня к порядку» — Боже, какое отвратительное выражение!

Она сердито топнула ножкой и бросила на Наполеона тревожный взгляд из-под длинных ресниц, чтобы определить, как встретил он её слова.

В полупрозрачном неглиже, стоя спиной к окну, где полыхал закат, принцесса казалась обнажённой.

Несколько секунд Наполеон задумчиво смотрел на неё, затем заговорил:

— Ты не хуже меня знаешь, что, пока твой супруг находится в Булони, ты должна вести себя прилично — иначе немедленно отправишься в Италию!

Полина широко развела руками, и неглиже распахнулось, обнажив её наготу.

— Pardi! — в который раз за день повторила она своё любимое ругательство. — Что я делаю дурного? Только то, что дышу! Все эти женщины — и твоя старая ведьма-жена тоже — просто мне завидуют! Стоит им взглянуть мне в лицо, и они уже готовы обвинить меня во всех смертных грехах!

— Ну, сейчас разговоры идут не только о твоём лице, — ответил Наполеон.

Однако он улыбался — а это значило, что Полина наполовину выиграла.

Желая укрепить свою победу, принцесса бросилась ему на шею и прижалась щекой к щеке.

— Милый мой Наполеон, зачем ты их слушаешь? — неясно ворковала она. — Я веду себя как ангел, честное слово! А если мне хочется сделать что-нибудь неприличное, я крепко запираю дверь и задёргиваю