Она поняла, что неожиданно для себя оказалась не у боковой двери, а перед парадным входом в замок.
Прямо перед ними были те самые каменные ступени, по которым они с матерью поднимались в день приезда.
— Идите этой дорогой, — велел ей Линдон, — и скажите лакеям у входа, что вы прогуливались вдоль озера.
Он слегка подтолкнул девушку вперед и исчез.
Прежде чем Мена смогла что-нибудь сообразить, она осталась одна.
Теперь она все поняла.
Если бы она вошла через садовую калитку, ее мог заметить кто-то из тех, чей разговор она подслушала. Теперь же, даже если по несчастливой случайности кто-нибудь из них и встретит ее, он ничего не заподозрит.
Она заставила себя идти медленно и не спеша подошла к лестнице.
Поднявшись по ступеням, она увидела, что дверь открыта, а в холле дежурят два лакея.
На их удивленные взгляды она ответила словами:
— Такой прекрасный вечер, что мне захотелось прогуляться вдоль озера.
— О, хотели бы и мы сделать то же самое, мисс! — Один из лакеев улыбнулся ей.
— Доброй ночи! — сказала Мена как можно непринужденней, направляясь наверх.
— И вам, мисс! — ответили оба.
По пути она могла слышать музыку, доносившуюся из залы.
Видимо, бальная зала находилась несколько в стороне от основных покоев.
Слышны были также голоса и смех, долетавшие из гостиной.
«Должно быть, гостей сегодня в замке очень много», — подумала она.
Но Мена была уверена, что никто из них не провел тот вечер с таким удовольствием, как она.
«Как хорошо, что я поехала, — сказала она себе. — Если бы я осталась здесь, как положено по правилам, Завоеватель не был бы обнаружен до утра и никто бы никогда не узнал, где он».
Она была твердо уверена, что Линдон способен сорвать планы похитителей.
Возможно, он предупредит герцога о заговоре одного из его гостей.
Трудно было вообразить что-нибудь, что могло бы привести его светлость в большую ярость, чем кража его великолепного жеребца.
Но завтра все будут восхищаться им при осмотре конюшен.
«Это большая удача, что я случайно подслушала разговор тех двоих», — думала Мена.
При этом она отдавала себе отчет, что ни при каких обстоятельствах ей не стоит рассказывать кому бы то ни было о том, где она провела вечер.
«Уверена, что и Линдон так считает», — подумала она.
Войдя в спальню, она взглянула на свое отражение в зеркале.
Волосы растрепались, но, хотя Мена и не была склонна к самолюбованию, она решила, что выглядит прелестно.
Щеки были свежи, глаза сияли, а губы пылали.
— Я всегда знала… поцелуй будет… замечательным, — прошептала она.
Она знала, что это было тем более замечательно, поскольку она хотела, чтобы Линдон поцеловал ее.
И хотя она боялась признаться себе в этом, он ей очень нравился.
При этой мысли она невольно ужаснулась.
«Я не должна влюбляться в него! Это недопустимо! — убеждала она себя. — Это сделает меня несчастной, и, когда я уеду домой, я буду тосковать от желания увидеть его, хотя это, конечно же, будет совершенно невозможно!»
Мена как будто бы снова ощутила прикосновение его губ — сильных, требовательных и таких желанных.
Как только он коснулся ее, что-то теплое и волшебное проснулось в ее груди.
Как будто взошло солнце или нет, скорее — блеснула молния.
Ее переполнял немой восторг. Ничего более волнующего она не могла себе и представить.
Девушка подошла к окну и отдернула занавес.
Уже совсем стемнело, на небе высыпали звезды, а бледная луна только-только показалась над деревьями.
Открывшаяся взору картина была так прекрасна, что казалась почти нереальной и в то же время как бы являлась частью переполнявшего девушку чувства.
Того чувства, что пришло к ней сегодня в том, словно игрушечном, доме и возросло в миллион раз от прикосновения губ его молодого хозяина.
Все было бесполезно.
И сколько бы она ни боролась с собой, сколько бы ни молилась, все было неискренне — она знала, что уже полюбила его.
Прошло довольно много времени, прежде чем Мена смогла отойти от окна.
Она сказала себе, что пора идти в комнату матери помочь ей раздеться.
Хотя сейчас ей было нелегко думать обо всем, что не касалось Линдона. Ведь, может быть, как раз в этот самый момент он вступает в схватку с ворами.
Она волновалась, хватит ли у него благоразумия, чтобы позвать кого-нибудь из людей герцога на помощь.
К тому же и похитители могли ни перед чем не остановиться в своем намерении украсть Завоевателя.
Ей оставалось только молить Бога, чтобы с Линдоном ничего не случилось.
Было уже поздно, и она поспешила из своей комнаты к матери.
Как она и ожидала, мать еще не поднялась наверх.
Не успела Мена устроиться поудобнее в кресле в ожидании матери, как дверь отворилась.
Мена выжидательно подняла глаза, но в комнату вместо матери вошла Алоиз.
— О, это ты, Алоиз! — воскликнула Мена. — А мама еще не возвращалась.
— Я знаю, — ответила Алоиз, — и это просто невыносимо, как она полностью монополизировала герцога!
Мена удивленно смотрела на сестру. Та прошла к туалетному столику, села на пуфик и стала разглядывать свое отражение в зеркале.
Она поправила диадему, которую горделиво носила на голове.
— Мама поступает только так, как ты ей велела, — примирительно сказала Мена, когда сестра замолчала. — Она говорит, что находит герцога очень приятным и была бы рада такому зятю.
— Ну, конечно! — Алоиз говорила довольно резко. — Какая мать отказалась бы?
Мена не отвечала, и она продолжила:
— Однако я хочу сама общаться с герцогом, а мне все труднее и труднее оказываться в его обществе.
— Мы уезжаем домой в понедельник, — сказала Мена.
— Думаю, что как раз вовремя, — ответила Алоиз. — В Лондоне мне удавалось общаться с ним чаще, даже могу сказать тебе, значительно чаще, чем здесь.
— Может быть, нам стоит уехать завтра? — тихо спросила Мена.
Сказав это, она вдруг осознала, что если Алоиз согласится с этим, то она не сможет снова увидеть Линдона.
Ей показалось, что ее душа восстает против такой мысли.
— Естественно, вы не можете так поступить, — отрезала Алоиз. — Людям покажется странной такая поспешность. Я была уверена, что Вильям уделит мне немного внимания сегодня вечером, но он даже не пригласил меня танцевать!
— Как жаль, — посочувствовала сестре Мена.
