Герцогу повезло: он увидел человека, отправляющегося на работу.
Он заговорил с ним и спросил, где можно найти имама.
Человек указал на дом, расположенный совсем близко от мечети.
Герцог подошел к двери и стал стучать.
Спустя несколько минут дверь отворил пожилой человек, который, очевидно, проснулся от стука.
Герцог на смеси французского и арабского, в котором он был совсем не так силен, как Мимоза, объяснил, что ему надо.
Он также сообщил, что они поспешили покинуть Фубурбо Майус из-за нападения бандитов.
Имам что-то возмущенно пробормотал по поводу бандитов и предложил герцогу провести его жену в дом.
Герцог знал, что все мусульмане весьма щепетильны в отношении безупречности поведения их женщин.
Имам был бы потрясен при мысли, что герцог путешествует один с молодой женщиной, на которой не женат.
Поэтому он не колеблясь заявил, что его жена нуждается в отдыхе.
Герцог поспешил вернуться туда, где Мимоза держала лошадей; он заметил стоявшего невдалеке мальчика лет пятнадцати, наблюдавшего за ними.
Герцог подозвал его и, когда тот подошел, велел ему присмотреть за лошадьми.
Потом герцог снял Мимозу с лошади, но не опустил на землю, опасаясь, что девушка не удержится на ногах.
Так на руках он и понес ее в дом имама, который ждал их в дверях.
Их провели в небольшую комнату, предназначенную, очевидно, для гостей.
Она была скудно обставлена, В комнате стояла тахта высотой дюймов шесть от попа. на которой лежало несколько подушек, имелись молельный коврик и стул.
Герцог осторожно опустил Мимозу на тахту и тихо сказал по-английски:
— Мне надо позаботиться о лошадях.
Если имам заговорит с вами, имейте в виду — я назвал вас своей женой.
Заметив, как расширились от удивления глаза Мимозы, он поспешно вышел из комнаты, с облегчением обнаружив, что имам вышел следом за ним.
Имам объяснил герцогу, что позади дома есть конюшня; тот нашел ее и поставил лошадей в два пустых стойла.
С помощью мальчика он расседлал лошадей и снял с них уздечки. Он дал мальчику немного мелочи и поблагодарил его.
Все это заняло совсем немного времени.
Когда он вернулся в дом, дверь оказалась приоткрытой, но имама нигде не было видно, поэтому герцог решил, что тот, должно быть, снова пег спать.
Герцог вошел в комнату, где он оставил Мимозу.
Его не удивило, когда он нашел ее крепко спящей.
Имам оставил на стопе зажженную свечу.
При свете свечи герцог заметил, что девушка спит, по-детски уткнувшись в подушку и подложив руку под щеку.
Она выглядела очень красивой, очень молодой и очень невинной.
Герцог довольно долго смотрел на нее, потом осторожно снял с нее ботинки.
Наконец герцог разулся сам и устроился рядом с девушкой на тахте.
Она даже не пошевелилась, и он понял, что она спит крепким сном совершенно измученного человека.
Герцог ясно понимал, каких усилий стоило ей напугать и обратить в бегство бандитов; при этом она очень боялась, что те, вместо того чтобы убежать, нападут на нее.
Герцог потушил свечу и усмехнулся, подумав, что, расскажи он друзьям, как находился ночью подле самой красивой девушки на свете и даже не притронулся к ней пальцем, они бы не поверили ему.
Герцог решительно отогнал такие мысли и попытался заснуть.
Мимоза проснулась как от толчка.
Солнце заливало комнату, поэтому она догадалась, что уже поздно.
Сначала девушка никак не могла понять, где она.
Но, когда Мимоза оглядела комнату, воспоминания о событиях предыдущего дня нахлынули на нее.
Последнее, что она помнила, — как герцог внес ее в дом.
Интересно, где он сейчас.
Девушка повернулась и внезапно сообразила, что подушки на другой стороне тахты смяты, а на той, что лежала в изголовье, остался след от головы герцога.
» Неужели он действительно спал рядом!«— подумала она и залилась румянцем от одной этой мысли.
Невероятно!
Но ведь все происходящее с тех пор, как она оказалась в Тунисе, было невероятным!
Она села, увидела свои ботинки, аккуратно поставленные у тахты, и догадалась, что разул ее, должно быть, герцог.
Она опять покраснела.
На стене между двумя картинами висело зеркало.
Она взглянула на себя и ужаснулась тому, в каком беспорядке ее волосы. Она попыталась пригладить их и уложить при помощи немногих оставшихся у нее шпилек.
Потом открыла дверь комнаты, надеясь найти место, где можно умыться.
Это оказалось совсем нетрудно, поскольку в соседней комнате обнаружились таз и большой кувшин, полный воды.
Мимоза вымыла лицо и руки и нашла полотенце, чтобы вытереться, потом решила осмотреть все вокруг.
Далеко идти ей не пришлось: в другом конце узкого коридора она различила голоса.
Открыв дверь в комнату. Мимоза увидела герцога и имама, завтракавших за столом.
Когда она вошла, те встали.
Имам обратился к ней по-французски:
— Бонжур, мадам, я надеюсь, вы хорошо спали.
— Я очень вам благодарна, — сказала Мимоза. — Я так устала, что не смогла бы сделать еще и шага!
Имам улыбнулся и подвинул ей стул.
— Поешьте, — сказал герцог. — Святой отец так добр, что разрешил нам присоединиться к его полуденной трапезе.
Мимоза была голодна. Она с удовольствием отведала йогурта, который, как она знала, подавали в каждом тунисском доме. С удовольствием попробовала она и какое-то национальное блюдо, которое ей предложили после йогурта.
Был также подан мятный чай — традиционный для всех арабских стран напиток.
Мимоза поняла, что герцог торопится уехать: он отправился за лошадьми, не дожидаясь, пока она закончит есть.
Они горячо поблагодарили имама за его гостеприимство, а герцог оставил на столе значительную сумму» для тех, кто молится в мечети «.
И вот они опять отправились в путь.
Они ехали быстро, но Мимозе казалось, будто прошло много времени, прежде чем они снова увидели акведук; она поняла, что скоро они доберутся до столицы Туниса.
Действительно, еще не было и пяти часов пополудни, когда они поднялись по крутому склону Сиди Бу Сайда и достигли виллы.
— Вот мы и вернулись! — радостно воскликнула Мимоза.
Они с герцогом едва ли перекинулись хоть словом с того момента, как покинули дом имама.
