— Никогда прежде не знал я ни одной женщины, чьи слова на эту тему заставили бы меня поверить, будто она говорит правду, — сказал герцог. — Вы безропотно спали одна в вашей палатке, и вы мирно спали на тахте в доме имама.

Мимоза улыбнулась:

— Я совсем не помню ту ночь! Когда утром я поняла, что вы спали около меня, я почувствовала… смущение.

— Я обожаю вас, когда вы смущаетесь, — отметил герцог, — и я никогда не видел, чтобы кого-нибудь так украшал стыдливый румянец.

Мимоза покраснела и зарылась лицом в его плечо.

— Да, я только сейчас сообразил, что не спросил вас, кто была ваша мать. Я знаю теперь, что она была сестрой жены Клинта Тайсона. Я-то думал, его жена — американка.

— О нет? — ответила Мимоза. — Они с мамой приходятся дочерьми графу Кроумбфелду. Он намеревался выдать их замуж по своему усмотрению и никогда больше не разговаривал с ними после того, как они убежали с теми, кого полюбили.

Герцог посмотрел на нее и воскликнул:

— Кроумбфелд! Но я знаю нынешнего графа. Он в родстве, хоть и далеком, с моей матерью.

Теперь его родня придет в восхищение от его женитьбы на Мимозе, подумал герцог.

Ему самому было безразлично, кто она такая, раз он полюбил эту девушку.

Но многое становилось проще и для нее, и для будущего представления ко двору, если станет известно, что кровь Мимозы такая же голубая, как и у него.

Ом крепче обнял Мимозу, признаваясь себе, что ома оказалась совершенством во всем.

— Ну а если, — застенчиво проговорила она, — я покажусь вам совсем скучной в сравнении со всеми этими великолепными… искушенными женщинами, которых вы знали в Лондоне и Париже…

В голове герцога промелькнуло воспоминание о леди Сибил и Чаровнице.

Он знал — они не имели теперь никакого значения для него.

Скоро он даже не сможет вспомнить, как они выглядели.

Мимоза была совсем другая.

Она поймет, что его археологические изыскания являются важной частью его жизни, и захочет принимать в них участие.

Она украсит своим присутствием его большой дом в поместье и его дома в Лондоне и других частях Англии.

Она легко приспособится ко всему, не только потому, что она умна, но и потому, что она любит его.

Ее любовь отличалась от всего, с чем он сталкивался раньше, — она рождалась в ее душе.

Он научит ее и другим радостям любви.

Он совершенно не сомневался, что, став первым и единственным мужчиной, поцеловавшим ее, он так и останется для своей избранницы единственным в жизни.

Герцог теснее прижал к себе Мимозу, словно желая удостовериться, что она с ним и никто ее у него не отнимет.

— Я все подготовлю, чтобы мы могли пожениться завтра или на следующий день, очень скромно и тихо. Затем мы подыщем себе подходящую яхту и наймем ее. Мы оставим виллу и отправимся в плавание, изучая не только новые места по всему Средиземноморью, но и самих себя.

Мимоза чуть не задохнулась от радости и еле сумела произнести:

— Вы… Вы простили мне мою… ложь…

То, что я притворялась своей кузиной? Если бы она была жива, я знаю, что она непременно… помогла бы мне… И мы были бы счастливы вместе… как тогда, когда мы были детьми.

— Я сделаю все возможное, чтобы выяснить, что случилось с нею, — пообещал герцог, — но, полагаю, вам надо готовить себя к самому худшему. Я подозреваю, что Минерву убили, когда она попыталась бежать, как и нас могли бы убить те преступники.

— Ох… Мсье Шарло! — пробормотала Мимоза.

— Вы сказали, что он шантажировал вас, — напомнил ей герцог.

— Он появился здесь, считая меня Минервой, — начала объяснять Мимоза, — и сказал, будто имеет какие-то письма, которые он покажет жене графа, если я не заплачу ему пятьдесят тысяч франков!

— Что ж, его я убил, — сказал герцог, — и я уже уведомил полицию о его смерти. Они сказали мне, как вот уже некоторое время подозревали его в шантаже и похищении людей в этой стране, но не могли поймать с поличным.

— Это был… жестокий человек, — пробормотала Мимоза.

— Нам остается только молить Бога, чтобы нам больше не встречались подобные люди. Но если мы и попадем в трудное положение, вы снова спасете меня, как спасли в Фубурбо Майус.

— Вы должны быть очень… очень осторожны, — предупредила его Мимоза, — потому что я не смогу перенести, если потеряю вас.

— Этого никогда не случится, — ответил герцог. — Мне верится, милая моя, что мы уже были вместе в других наших жизнях, и теперь, когда мы нашли друг друга в этом мире, боги будут добры к нам.

Он глубоко вздохнул и продолжал:

— Я знаю теперь, что именно вас я искал всю жизнь и думал, что никогда не найду.

— А я молилась, — прошептала Мимоза, — чтобы мне встретился такой человек, которого я смогу любить, как мама любила папу, чтобы мы жили столь же счастливо.

— Так и будет! — твердо сказал герцог и опять стал целовать Мимозу.

А звезды, казалось, наполнили небо и море.

Пуна окутывала влюбленных своим серебристым светом, небесным светом, даруемым людям богами древних.

Все крепче прижимая к своей груди девушку, он возносил небу благодарственную молитву, ведь он нашел то, что ищут все люди.

Глубокое и искреннее чувство, истинную любовь, чистую и свободную в помыслах!

Такая любовь благословенна — она божественный дар!