казалась ей совершенно другой женщиной. Новая Марчелла нравилась ей гораздо больше: мягкая, романтичная, ожидающая в своем городе самой большой в ее жизни любви.

Марчелла посетила еще два выступления Марка в «Карлайле», съездила проведать мать, и внезапно оказалось, что Санти приезжает на следующий день. Она забронировала для него небольшой номер в расположенном поблизости отеле, проверила комнату и в день приезда украсила ее букетами цветов. Перед отъездом в аэропорт она посмотрела на свою целомудренную кровать. Необходимое ей уединение и боязнь расстроить Марка означало, что они будут заниматься любовью в анонимной комнате отеля, а не в ее собственном доме. «Может быть, как-нибудь, пока Марк будет на занятиях, удастся привести сюда Санти, — подумала она. — Просто для того, чтобы она знала, что Санти спал в ее кровати, что делил ее вместе с ней». Прежде чем Дональд повез ее в аэропорт Кеннеди, она, поддавшись импульсу, вынула красную розу из вазы, стоявшей в гостиной.

Когда Санти, широко улыбаясь, миновал таможню, они страстно обнялись. Его солнечный майорканский запах напомнил ей об идиллической неделе, проведенной на острове, и слезы невольно выступили через плотно закрытые веки. Марчелла чувствовала, как внутри ее зарождаются рыдания и изо всех сил старалась подавить их, не дать им выплеснуться наружу. Освобождаясь от объятий, она посмотрела на Санти. Ей было интересно, как он будет выглядеть здесь, лишенный привычного окружения, среди больших лощеных американцев. Теперь она увидела, что он выделялся среди них. В его облике было нечто экзотичное, определенно майорканское, более привлекательное, чем прежде. Но прекраснее всего были его глаза, переполненные любовью к ней.

— О, добро пожаловать в Нью-Йорк, дорогой! Добро пожаловать!

Марчелла протянула ему розу и взяла за руку. У него с собой был небольшой чемоданчик и картонная коробка с пирожными, привезенными из Пальмы специально для нее. Когда они подошли к машине, он оказался немного потрясенным.

— Ты наняла ее, чтобы встретить меня?

Марчелла рассмеялась, когда Дональд вышел из машины, чтобы взять у него чемодан и уложить в багажник, предварительно распахнув перед ними дверцу.

— Это мой автомобиль, Санти, — призналась Марчелла, испытывая неловкость, когда они забирались внутрь. — Однако это моя единственная экстравагантность!

— Понимаю… — проговорил он, следуя за ней на заднее сиденье. — Когда ты сказала мне, что ты писательница, это не произвело такого сильного впечатления! В Испании большинство писателей бедны. Полагаю, твои книги раскупаются большими тиражами?

— Миллионными! — сказала Марчелла, целуя его. — Мне повезло, Санти?

Она крепко держала его за руки. Он склонился к ней и покрывал лицо нежными поцелуями.

— Теперь я вновь ожил, — сказал Санти. — После твоего отъезда я был, как зомби. Все потеряло для меня вкус, ничто не вызывало улыбки, я думал только об этом моменте!

— Со мной творилось то же самое! — призналась Марчелла.

— Никогда прежде женщина не дарила мне розу, — сказал он, осторожно укладывая цветок на полку за сиденьем.

Присутствие Санти делало Нью-Йорк совершенно иным. Розово-красное солнце клонилось к горизонту, и его блики, отражаясь в окнах, пылали огнем. Для Марчеллы этот город никогда не выглядел столь поэтично.

— Посмотри!

Марчелла указала на очертания Манхэттена, вырисовывавшиеся на фоне неба.

Санти не отрываясь смотрел на город.

— Совсем как в кино, — сказал он. — Неужели этот город действительно такой безрассудный и опасный?

— Только не для нас, дорогой, — прошептала она. — Для нас он станет городом медового месяца, уютным и полным любви.

С удивлением Санти смотрел из машины, расспрашивал о местах, мимо которых они проезжали, крепко держа ее за руку, когда по мосту они въезжали в Манхэттен.

В отеле, как пара робких молодоженов, они проследовали в номер Санти за служителем гостиницы, несшим его чемодан. Как только служитель оставил их одних, Санти увлек Марчеллу на кровать и крепко обнял.

— Я люблю тебя, — произнес он. — Я люблю тебя. Марчелла полностью предалась роскоши его объятий и позволила ему раздеть себя, целовать каждую часть своего тела, по мере того как оно освобождалось от одежды. Он тоже разделся. Тело его было бронзовым от загара, с развитой мускулатурой. Рядом с ним она ощущала себя нелепой фигурой в стиле Рубенса.

И вновь они растворились один в другом. Он был лучше, чем сохранила ее память: гладкий, шелковистый и обнимал ее так крепко, что они стали одним целым. Он торопился, и Марчелла знала, что с момента их расставания у него не было никаких интимных связей. У нее тоже. Вновь она смаковала его действия, его губы, руки, и даже в этот кульминационный момент, когда она полагала, что волна наслаждения поглотит ее, внимание вдруг ослабло и она расслышала стоны Санти, чье тело разряжалось от желания и любви, которые он берег для встречи с нею. Он был слишком возбужден, чтобы заметить ее разочарование, и вскоре посапывал в ее объятиях. Марчелла присела в ногах кровати, глядя, как он спит, и накрыла его одеялом.

Позднее она распаковала его чемодан, развесила по шкафам брюки и рубашки, поставила в ванную комнату принадлежности для бритья, испытывая любовь к каждой вещи, потому что они принадлежали ему. Санти проснулся через полчаса, отдохнувший, Марчелла заказала кофе в номер. Затем взяла его за руку. Так они покинули отель и пошли пешком по Пятой авеню, мимо Центра Рокфеллера. Санти, как турист, крутил головой из стороны в сторону, говорил, что ему нравится Нью-Йорк, с изумлением смотрел на хорошо одетых людей и спрашивал, где же все грабители.

— О, дорогой! — рассмеялась Марчелла. — Ты такой европейский! Ты полюбишь Нью-Йорк, и мне будет приятно знакомить тебя с ним.

В одиннадцать тридцать он напомнил ей, что для него в это время было пять тридцать и что он к тому же мало спал накануне ночью. Марчелла проводила его в отель, видела, как он надел пижаму кремового цвета и скользнул в постель. Затем она нежно его поцеловала, и он мгновенно уснул. Она неторопливо возвращалась домой, улыбаясь по пути всем знакомым швейцарам. Как приятно сознавать, что в нескольких сотнях ярдов спал мужчина, которого она ждала всю свою жизнь, знать, что утром вновь встретится с ним.

На следующее утро в девять тридцать ей позвонил Санти.

— Я проспал почти двенадцать часов! — рассмеялся он. — Теперь я хотел бы позавтракать с тобой.

— Тебя устроит кафетерий отеля? — спросила Марчелла. — Я подойду туда через полчаса.

Марчелла увидела Санти в кабинке, он с жадностью поглощал яичницу с хрустящим беконом. Санти встал с места и поцеловал ее. Себе Марчелла заказала только кофе.

— Это так отличается от майорканской кухни, — сказал Санти, — но мне очень нравится.

Марчелла смотрела, как он ест, довольная, что у него такой отменный аппетит.

— Любимый, — начала она, — ты, наверное, задумываешься, почему остановился в отеле, а не у меня, где я бы очень хотела тебя видеть?

Подняв брови, он взглянул на нее поверх чашечки кофе.

— Твои дети? — предположил он. — Возможно, им не понравится, что какой-то иностранец спит в постели их матери?

Марчелла рассмеялась:

— Послушай…

Она взяла его за руку и начала, играя, перебирать его пальцы.

— Я уже рассказывала тебе, как мы близки с Марком, верно? Потребуется целый день, чтобы объяснить, как однажды муж забрал у меня детей и какой отпечаток все это наложило на наши отношения. Для Марка будет ударом, если внезапно он обнаружит тебя в моей постели. Ты понимаешь, любимый?

— Да, конечно, — Санти сжал ей руку. — Но Марк наверняка встречал других мужчин в твоем доме?