К диспетчеру порта, несмотря на запрещение, вошла энергичная женщина в синем костюме и синем берете. Гордо посаженная голова, красивое лицо с прямыми, почти сведенными бровями сразу запоминались.

- Почему в двадцать шестой док вводят японский пароход 'Эдзима-мару', а не американский транспорт 'Миннезота'?

- Позвольте, товарищ, у себя в порту мы хозяева.

- А я заказала специальный экспресс, который пойдет по особому расписанию. Он должен доставить детали, привезенные на 'Миннезоте'. Вы должны это знать и не задерживать разгрузку американского транспорта.

- Специальный экспресс? - поднял диспетчер глаза на непрошеную гостью. - Куда это вы боитесь опоздать? Все грузы срочные.

Женщина выпрямилась и в упор посмотрела на диспетчера.

- В нашем строительстве опоздание на один день равносильно опозданию на один лунный месяц.

- На месяц? Почему на лунный? - ворчал диспетчер, нажимая какие-то сигнальные кнопки. - Что вы, с Луной, что ли, связаны?

- Может быть, и с Луной, - cказала женщина, нетерпеливо постукивая пальцами по барьеру.

- Сейчас, сейчас войдет ваша 'Миннезота' в док номер двадцать семь. На один рольганг с 'Эдзима- мару' разгружаться будет,примиряюще сказал диспетчер, с любопытством глядя на красивое лицо незнакомки. - Курите? - он протянул ей портсигар.

- Нет, благодарю.

- Вы откуда? С какого строительства?

- Из Москвы. Моя фамилия Седых, - и женщина, улыбнувшись оторопелому диспетчеру, вышла.

- Вот тебе на! Анна Седых!-воскликнул диспетчер, нечаянно включив передачу 'всем, всем, всем'.

И сразу же посыпались запросы, что за пароход 'Анна Седых' и 'в какой док его принимать.

Вконец смутившийся диспетчер выключил все репродукторы и с минуту сидел, восторженно глядя на дверь...

Анна Ивановна Седых в сопровождении своего секретаря направилась к доку № 27.

При ослепительном свете прожекторов было видно, как входил в док американский транспорт и как он плотно пришвартовывался к обрезу рольганга. По другую сторону разгрузочного конвейера уже стоял японский пароход 'Эдзима-мару'. По рольгангу один за другим ползли, как живые, длинные деревянные ящики с японскими и русскими надписями.

- Здесь наши грузовики? Вы проверили? - спросила Аня.

- Проверил. Стоят под перегрузочным краном.

- Смотрите, чтобы не получилось, как в прошлый раз, когда мы потеряли двадцать пять минут.

- Все в порядке, Анна Ивановна, - уверил секретарь. - На 'Миннезоте' наши ящики уже выгружены на палубу и будут спущены на рольганг первыми. Петров и Шорин на транспорте.

- Хорошо, - коротко ответила Аня.

Стрела крана с первым ящиком с 'Миннезоты' повисла над грохочущим рольгангом.

Японские ящики один за другим ползли по направлению к пакгаузам.

Вдруг раздался оглушительный звонок.

Рольганг остановился. Первый ящик с американского транспорта опустился на застывшие ролики.

- Товарищ Стрельников, узнайте, в чем дело, - приказала Аня.

С трудом удалось секретарю протискаться сквозь толпу. На роликах криво стоял большой деревянный ящик с надписью на крышке: 'Осторожно, не бросать! Верх'.

- Попрошу отойти, товарищи! - начинал уже сердиться лейтенант пограничной охраны, стараясь освободить место у рольганга.

Стрельников сразу заметил, что на некоторых буквах надписи, идущей поперек ящика, высверлены какие-то отверстия.

Два пограничника с топорами поднимали крышку. Ловкими движениями они оторвали скобы; хрустнуло дерево, и крышка поднялась.

- Встаньте! - сказал лейтенант, заглядывая в ящик.

Окружающие придвинулись ближе. Вытянув шею, Стрельников увидел, что в ящике неподвижно лежит человек, прячущий лицо в сгибе локтя.

- Встаньте! - приказал лейтенант. Потом повторил свое приказание по-английски и пояпонски.

Человек не шевелился.

Лейтенант дал знак. Пограничники попробовали поднять неизвестного.

- Без чувств, - пробормотал один.

- Или притворяется, - добавил второй.

- Вызвать врача, - приказал лейтенант.

Стрельников стал протискиваться обратно, чтобы доложить Ане о происшествии.

- Проходчик, видать, а может быть, бежал. Знаем мы эти штучки, много лет применяются,- слышал он в толпе.

Аня поморщилась, когда Стрельников рассказал, что на рольганге, в ящике, поймали диверсанта.

- Опять задержка, - сказала она, взглянув на часы. - Скоро утро!

Наконец ящик стащили, с рольганга; и ролики снова завертелись. Аня удовлетворенно провожала взглядом свой груз, идя с ним рядом. Ящики один за другим обгоняли ее.

- Аня! - вдруг услышала она голос. - Аня, милая, как я рада! Я ведь сразу, сразу тебя узнала.

- Елена Антоновна! - обрадовалась Аня.

Седая полная женщина в белом халате обнимала Аню: - Не забыла, не забыла, значит, меня. Даром, что теперь знаменитая такая.

- Я еще там, на корабле, в госпитале, говорила, что не забуду вас, улыбнулась Аня.

Идя рядом с врачом, Аня оказалась около брезента, на котором лежал человек. Она мельком взглянула на него.

Голова человека безжизненно откинулась назад. Шея была такая тоненькая, что, казалось, ей никогда не удержать головы. Закинутый вверх подбородок зарос седеющей лохматой бородой. Спутанные волосы с белыми прядями были забиты стружкой.

- Аня, милая! Я не могу... а так хотелось бы поговорить. Я должна здесь остаться.

Елена Антоновна запахнула белый халат и, приветливо кивнув на прощание Ане, поставила чемоданчик. Склонившись над неизвестным, она пощупала пульс, потом приложила ухо к груди.

- Необходимо перенести в помещение. Человек в тяжелом состоянии, сказала она поднимаясь.

Появились носилки.

Елена Антоновна оглянулась, ища глазами свою бывшую сиделку, но Ани уже не было.

- Как жаль! - вздохнула Елена Антоновна. - Ведь так давно не виделись...

Толпа у рольганга еще долго обсуждала происшествие. Один из грузчиков рассказывал, что не здесь, а во Владивостокском порту пятнадцать лет назад также нашли в ящике человека, понесли его в приемный покой, а он по дороге соскочил с носилок и убежал. Поймали его только через два месяца.

...Лейтенант и Елена Антоновна вышли из кабинета дежурного по охране порта. Лейтенант сказал, не скрывая раздражения: - Это или сумасшедший, или человек, пытающийся выиграть время.

- Нет, нет, подождите, - волновалась Елена Антоновна, - мы сейчас же все узнаем. - И она выбежала на улицу.

Вскоре она вернулась опечаленная - Анна Ивановна Седых уехала на вокзал. Попытка разыскать ее на станции также не имела успеха: специальный экспресс под девизом 'Лунный' ушел две минуты назад.

Лейтенант нетерпеливо расхаживал по комнате.

- Это все романтика, - сказал он раздраженно.

- Ах, нет... вовсе нет... все бы решилось сразу... - Елена Антоновна вздохнула. - Но, товарищ