стоять?!
Нэнси с легким удивлением взглянула на него, но послушно скользнула в машину. Ник сел следом и перед тем, как поднять перегородку, приказал водителю:
— Остановитесь где-нибудь поблизости. — Обернулся к Нэнси и спросил: — А что ты хочешь купить?
— Платье. Вечернее, на завтра, для бала. Мало времени осталось...
— Если не успеешь, у тебя еще завтра полдня есть, в Чикаго. Там начало только в восемь.
— Я не люблю в последний момент все делать, — нахмурившись, мотнула она головой и неожиданно попросила: — Покажи еще камушек, который он тебе подарил, — мне хочется посмотреть вблизи.
Ник достал, открыл коробочку, пояснил:
— Это родохрозит. Такие большие и чистые кристаллы редко попадаются. У коллекционеров они очень ценятся.
— А ты тоже коллекционируешь?
— Не то чтобы специально, но... в общем, да.
Она пододвинулась ближе, погладила пальцем камень, осторожно перевернула его, не вынимая из ватного гнездышка.
— Красивый...
Ее склоненная голова была совсем близко. Ник вдохнул запах волос и потянулся к ней, поцеловал в висок.
— Нэнс...
Так ее обычно называл Бен, а он — никогда, но сейчас вдруг захотелось. И захотелось спросить, неважно у кого — у нее или у себя самого: «Что же тогда произошло? Почему? Куда делись наши четыре года? Ведь стоило встретиться, и все снова стало так, как должно было быть, — так почему?!»
Больше всего на свете Нэнси не любила рано вставать. Поэтому вспыхнувший над головой яркий свет и слова Ника:
— Котенок, вставать пора! Уже почти полшестого! — были восприняты ею в первый момент как нелепая шутка (еще только полшестого!!!), — и лишь потом она вспомнила про Чикаго.
Ник стоял перед ней в одних трусах, но вполне проснувшийся, и даже, судя по мокрым волосам, уже успел умыться. Увидев, что она открыла глаза, заявил:
— Вставай, доспишь в самолете. Сейчас попьем кофе — завтракать тоже будем в самолете. Подумай — ты ничего не забыла? Платье, туфли, что там еще?
Нэнси медленно, как улитка, начала выползать из-под одеяла. Чемодан со всем необходимым она упаковала еще с вечера, так что об этом можно было не беспокоиться.
Платье ей все-таки удалось купить — именно такое, как хотелось. Шелковое, темно-голубое, хорошо подчеркивающее главные достоинства ее фигуры — тонкую талию и длинные ноги. С глубоким вырезом сзади, прикрытым тончайшим шифоновым шарфом. Шарф серебристый, полупрозрачный, с чуть заметными розоватыми и голубоватыми разводами, пристегивается на плечах двумя брошками — цветками с острыми лепестками. А к платью — заколки в волосы, такие же, как брошки, и серебристая вечерняя сумочка...
Теплая вода стряхнула остатки сна, и в столовую Нэнси вышла не то чтобы бодрая — но, по крайней мере, проснувшаяся. В доме уже никто не спал. За столом сидели и Эмбер, и Джеральд, и сам Ник, который что-то ему объяснял.
Нэнси поздоровалась, прошла к своему месту за столом и села. Перед ней, точно по волшебству, тут же полилась чашка с кофе и стакан апельсинового сока — миссис Берк, экономка, тоже была на ногах.
Первый же глоток сока — ледяного, кислого и жутко противного — окончательно встряхнул Нэнси, и она пригашалась к разговору. Ник давал последние указания по поводу оборудования кабинета. Обернулся, спросил:
— Ты готова?
— Да. — Она одним глотком допила кофе и пошла за сумкой.
Еще раз проверила содержимое: косметичка... кошелек... носовой платок... — вроде все. Надела купленное только вчера кашемировое пальто цвета слоновой кости (непрактично — зато шикарно!), посмотрела на себя в зеркало — и улыбнулась. Самой себе, просто так...
— Ну, ты уже? — Ник появился без стука из соседней комнаты. Спросил начальственным тоном: — Подумай еще раз — ты ничего не забыла?
— Нет, — мотнула головой Нэнси. Что он ее — совсем за беспамятную считает?!
— Кольцо?
— В сумочке. На него перчатка не лезет. — (Наконец-то она купила себе теплые перчатки взамен потерянных прошлой весной!)
— Тогда пошли. Тебе это пальто идет, — заметил он, уже поворачиваясь к двери.
Нэнси задержалась еще на секунду: выключить ночник, тот самый, из аметиста, который Ник подарил ей когда-то. Она вчера специально заезжала домой, чтобы привезти его.
Выключила — и погладила «на удачу» лиловый кристалл...
Этот подарок значил для нее очень много. Он был с ней в самые трудные времена, когда она только приехала в Денвер. О своем доме Нэнси тогда и не мечтала — снимала комнату, мансарду с отдельным входом. Приходила домой замерзшая и усталая, плюхалась на кровать — и сразу включала ночник, и казалось, будто кто-то ее ждал, и встретил, и радуется... Нэнси знала за собой этот недостаток — привязываться к вещам, относиться к ним как к живым и считать, что они ее «любят» или «не любят». И правда — смешно, наверное, было бы видеть со стороны, как она уговаривает включиться забарахлившую духовку (но ведь включилась же!) и не может выбросить старую, треснутую и саженную чашку с забавным утенком.
Но ночник она все-таки привезла, поставила, включила — и в чужой, непривычной спальне сразу стало уютно...
До аэропорта они добрались быстро. В машине было тепло, и от монотонного шума мотора Нэнси снова начала дремать — но тут машина остановилась, и голос Ника возвестил:
— Приехали!
Она стала неохотно выбираться наружу, сморщилась, когда порыв ледяного ветра обжег лицо, выпрямилась — и остолбенела...
Перед ними стоял самолетик длиной едва ли больше автобуса. Серебристый, блестящий, с логотипом «Райбери» на хвосте — в первый момент он показался Нэнси чуть ли не игрушечным. Она растерянно обернулась — неужели они полетят на нем до самого Чикаго, он же такой маленький?!
Но Ник, похоже, не видел в этом ничего особенного — подхватил ее под руку и повел к открывшейся навстречу двери, на ходу объясняя:
— Это «Фалькон». Я его в прошлом году купил. До того у меня «Лир» был, но этот побольше и поудобнее. Привет, Моди, — это было сказано высунувшейся навстречу стюардессе в форменной шапочке.
— Здравствуйте, мистер Райан. Здравствуйте, миссис Райан, осторожно, тут скользкая ступенька. — Стюардесса протянула руку и помогла Нэнси зайти внутрь. — Проходите направо, пожалуйста.
— Все уже здесь? — спросил Ник, заходя следом.
— Да, мистер Райан.
Внутри «Фалькон» выглядел не таким уж маленьким и совершенно непохожим на самолет. Салон скорее напоминал каюту фешенебельной яхты: ковер под ногами, стены, обшитые деревянными панелями, перемежающимися полосами светло-бежевой тисненой кожи, и сравнительно большие, не как у самолета,
