комиссары таких дивизий были на высоте своей задачи, паникёрские и враждебные элементы не могли бы взять верх в дивизии. Но беда в том, что твёрдых и устойчивых командиров и комиссаров у нас не так много.
В целях предупреждения указанных выше нежелательных явлений на фронте Ставка Верховного Главнокомандования приказывает:
1. В каждой стрелковой дивизии иметь заградительный отряд из надёжных бойцов, численностью не более батальона (в расчёте по 1 роте на стрелковый полк), подчинённый командиру дивизии и имеющий в своём распоряжении кроме обычного вооружения средства передвижения в виде грузовиков и несколько танков или бронемашин.
2. Задачами заградительного отряда считать прямую помощь комсоставу в поддержании и установлении твёрдой дисциплины в дивизии, приостановку бегства одержимых паникой военнослужащих, не останавливаясь перед применением оружия, ликвидацию инициаторов паники и бегства, поддержку честных и боевых элементов дивизии, не подверженных панике, но увлекаемых общим бегством.
3. Обязать работников особых отделов и политсостав дивизий оказывать всяческую помощь командирам дивизий и заградительным отрядам в деле укрепления порядка и дисциплины дивизии.
4. Создание заградительных отрядов закончить в пятидневный срок со дня получения настоящего приказа.
5. О получении и исполнении командующим войсками фронтов и армий донести.
Глава четырнадцатая
После того как Сталин подписал Постановление ГКО о введении в Москве осадного положения, Щербаков, Артемьев и некоторые другие покинули кабинет. Остались Берия и Будённый.
— Товарищ Сталин! — вспомнил Будённый. — Я что хотел спросить. Чуть из головы не вон. Про конные подразделения. С шашками дело плохо. Новых нет, не делают больше. А в арсеналах есть старые. Да вот беда: на них надписи «За Веру, Царя и Отечество». Можно ли выдавать их кавалеристам?
— А немецкие головы они рубят? — усмехнулся Сталин.
— Рубят, товарищ Сталин. Отчего бы не рубить.
— Так выдавайте! Пусть красные конники рубят немца за Веру, Царя и Отечество!
Посмеялись. Берия, поглядывая на Сталина, повторил то, что уже было сказано:
— Очень своевременное постановление приняли, товарищ Сталин. А то народ бежит, грабят склады. Появились провокаторы, нарочно сеющие панику!
Сталин откинулся в кресле и сказал то, что не хотел говорить при всех:
— А не сами ли вы раздуваете панику, товарищ Берия? Я ехал по городу, видел, что творится, говорил с людьми. И мне сообщили о том собрании первых секретарей райкомов партии, которое вы провели два дня назад…
— Вас не было в городе, товарищ Сталин, и я счёл необходимым информировать первых секретарей о ситуации, — пояснил Лаврентий Павлович.
— Вы уверяли их, что немецкие танки в Одинцово, а танков там не было. И сейчас нет. Вы заявили, что прервана связь с фронтом, а я сам в это время был на фронте. Народ решил, что нет связи со мной… А связь была. Вы велели раздавать продовольствие! Получается, народ растаскивает муку, соль, мясо и колбасу с вашего разрешения. Наконец, людям стало известно о минировании важных объектов. Что это, если не раздувание паники?
— Простите, товарищ Сталин, минирование проводилось по решению Ставки, — твёрдо ответил Берия.
— А мою дачу минировали по чьему решению?!
Накануне Сталин ездил на фронт. Своими глазами посмотрел на экипировку и боевитость красноармейцев, детально обсудил с командующими армий обстановку. Беседовали долго, изучали карты района военных действий. Он ездил по просёлочным дорогам на 8-цилиндровом «Форде», в сопровождении нескольких других машин. В деревнях махал рукой детишкам, которые бежали за кавалькадой с криками: «Ура! Ура! К нам Сталин приехал!»
Посетил боевые позиции 16-й армии Рокоссовского, наблюдал там обстрел позиций противника из реактивных установок БМ-13. Когда «Катюши» побатарейно дали залп, пронёсся огненный смерч. В соответствии с приказом эти установки надо было после залпа немедленно прятать, и боевые машины быстро ушли, а его «Форд» застрял в просёлочной грязи. Сталин пересел в «Паккард», а «Форд» вытащили при помощи танка, и все успели скрыться до нанесения бомбового удара немецкой авиации.
От фронта до Москвы менее ста километров, промчались быстро. Но приехав на дачу в Кунцево, Сталин не смог попасть за ворота! Комендант объяснил ему с той стороны, что уже сняты шторы, отвёрнуты краны, выключено отопление, здания заминированы.
— Вызовите сапёров и сейчас же всё разминируйте! — крикнул Сталин.
Пришлось ему ночевать в маленьком домике, вести из него переговоры с командующими фронтами. Комендант топил в этом домике печку, а прибывшие сапёры в это время разминировали основной дом.
А заминировали дачу по приказу Берии! Не сообщив Сталину!
Он постучал трубкой по пепельнице, сказал спокойно:
— Ваша задача — бороться с паникёрами, товарищ Берия, а не помогать им.
Глава НКВД начал объяснять свои действия, а Главнокомандующий, попыхивая трубкой, прикидывал, возможно ли, что и Лаврентий тоже задумал свой заговор. Сколько уже было деятелей, очарованных Гитлером! Бухарин, Тухачевский, Гамарник… Они не вникают в суть событий, они видят только блеск побед. Сейчас немцы опять нацелились в сторону Москвы, какой это, должно быть, соблазн для некоторых! Думают, раз Гитлер всё равно победит, то надо с ним сговориться, чтобы соблюсти свой интерес. И уж кто- кто, а Берия имеет своих людей в Берлине. Ему было на пользу и то, что все члены Политбюро или в Куйбышеве, или на фронтах. Достаточно объявить, что товарищ Сталин неизвестно где, устроить панику — и тот, кто в Москве, берёт власть. Паника оправдает любые шаги…
Да, если так, то наша поездка на фронт давала им хороший шанс. Задержался бы там на лишний день, и неизвестно, чем бы кончилось. А если вспомнить: за неделю до поездки простодыра Хрущёв, подговорённый Маленковым и тем же Берией, убеждал товарища Сталина бежать из Москвы. Ради безопасности. Пришлось выталкивать его из кабинета…
Люди, не умеющие вникать в суть вещей, думают, что война — это занятие городов и всякая стрельба. А мы спасли промышленность! Все нужные для войны предприятия Советского Союза перемещены за Волгу! Не без опозданий, да. Не без потерь. Но теперь можно быть уверенным в победе. И именно в этот момент
Мысли его перешли к армии. Теперь можно разрешить военным действовать по их науке. Пусть даже отступают, если надо. Но чтобы такое отступление было оправданным манёвром! А в сдаче Москвы нет ничего оправданного. Кем возомнил себя Жуков? Кутузовым, что ли? Предлагает сдать Москву. А потом, наверное, предложит её сжечь. Нет уж. Не те времена: Москва теперь столица, и в ней — товарищ Сталин.
На войне всякое бывает, и грош нам цена, если мы не учтём возможности потери Москвы. Но цена нам будет меньше гроша, если мы эту потерю запланируем сами…
— Товарищ Поскрёбышев, военные и товарищ Устинов прибыли?
— Да, товарищ Сталин.
— Пусть войдут.
