– Бретонский спаньель, – ответил охотник. – Сука.

Охотник был очень молод и немного резковат, скорее всего от робости, а не от чего-либо другого.

– И сколько же ему, то есть ей, лет?

– Скоро будет десять месяцев. Фу, Фризетт! Умница!

– Значит, за куропатками? – заметил хозяин, когда они вошли в бар.

– Да нет, так, больше, чтобы натаскать собаку… – ответил охотник.

– И далеко вы? – спросила Стефания.

Охотник назвал местечко совсем недалеко от города.

– На машине – два шага, – добавил он. – К десяти уже буду дома. Надо еще на работу поспеть…

– А там красиво, – сказала Стефания.

Ей почему-то хотелось продолжать разговор, хотя говорить, собственно, было не о чем.

– Да, есть там одна долинка, открытая, чистая, ни деревца, сплошь один бурьян. По утрам даже тумана не бывает, все видно как на ладони… Все дело за собакой – поднимет перо…

– Вот если бы мне работать с десяти! – перебил его бармен. – Я бы, наверно, никогда раньше чем без четверти не вставал.

– Э! Знаете, я тоже иногда не прочь поспать, – отозвался охотник. – Но как вспомнишь: один, на приволье, пока все еще спят… не знаю… Каждый раз так и тянет. Своего рода страсть.

Стефания ясно видела, что юноша только делает вид, будто оправдывается, а в глубине души неимоверно гордится собою, жгуче ненавидит этот спящий вокруг город и упрямо желает чувствовать себя не таким, как все.

– Вы уж не обижайтесь, но для меня вы, охотники, все равно что сумасшедшие, – сказал бармен. – И причина тут одна: не могу понять, как можно по доброй воле вскакивать ни свет ни заря.

– А я их понимаю, – вмешалась Стефания.

– Ну… кто его знает! – возразил охотник. – Такая же страсть, как все прочие.

Теперь он во все глаза смотрел на Стефанию, и казалось, что та убежденность, с какой он начал этот разговор об охоте, теперь рухнула, что присутствие Стефании заставило его усомниться в истинности своих убеждений, навело на мысль, что, пожалуй, счастье вовсе не там, где он его искал.

– Нет, правда, – продолжала Стефания, – я это понимаю! В такое утро, как сейчас…

Некоторое время охотник стоял молча, с видом человека, которому хочется поговорить, но он не знает, что сказать.

– В такую погоду, когда сухо и не жарко, собака лучше всего работает… – произнес он наконец.

Он уже допил кофе и расплатился. Собака тянула его к выходу, но он все не решался уйти. Под конец он неловко пробормотал:

– А если так, то почему бы вам не отправиться туда, синьора?

Стефания улыбнулась.

– Вы хотите сказать: в другой раз, когда мы опять вот так же встретимся, мы это устроим, да?

Охотник промычал что-то, потоптался еще немного, оглядываясь по сторонам и стараясь найти какую- нибудь новую зацепку, чтобы продолжить разговор, потом нерешительно проговорил:

– Ну ладно, я пошел. До свиданья.

Стефания и бармен пожелали охотнику всего хорошего, и он позволил, наконец, собаке вытащить себя на улицу.

В бар вошел рабочий, немолодой человек с веселым лицом, заказал стопку виноградной.

– За здоровье всех, кто рано встает, – сказал он, поднимая стакан, – а в первую очередь за прекрасных синьор.

– Ваше здоровье, – вежливо сказала Стефания.

– Рано утречком чувствуешь себя хозяином жизни, – сказал рабочий.

– А по вечерам нет? – спросила Стефания.

– Вечером хочется спать, – сказал он. – И ни о чем не думается. А если начнешь думать – беда…

– А мне вот по утрам так и лезут в голову разные случаи, один за другим, – заметил бармен.

– А почему? Потому что перед работой требуется хорошая пробежка. Вот я, например, езжу на завод на велосипеде с моторчиком. Едешь, а в лицо тебе холодный ветер…

– Ветер отгоняет мысли, – заметила Стефания.

– Вот, вот, синьора меня понимает, – подхватил рабочий. – А если понимает, то должна выпить со мной рюмочку.

– Спасибо, я не пью, право.

– Нет, утром обязательно требуется рюмочка. Две рюмки виноградной, хозяин!

– Да нет же, я серьезно не пью. Выпейте лучше вы за мое здоровье, мне будет приятнее.