В баре все стулья были еще сложены в углу, пол засыпан опилками, за стойкой суетился бармен. Стефания вошла. Она не испытывала ни малейшего смущения из-за того, что явилась сюда в такое необычное время. Кому какое дело до нее? Может быть, она недавно встала, или едет на станцию, или только что с поезда? А кроме того, кому она обязана давать отчет? Она почувствовала, как от этой мысли ей стало приятно.

– Черный кофе, двойной и погорячее, – сказала она официанту.

Стефания проговорила это непринужденным тоном уверенного в себе человека, будто она уже сто лет знает и этого официанта и этот бар, где на самом деле не бывала ни разу в жизни.

– Слушаюсь, синьора, один момент, сейчас нагреется машинка, и ваш кофе будет готов, – отозвался бармен и прибавил: – Здесь по утрам приходится больше думать о том, чтобы самому согреться, чем о том, чтобы согреть машинку.

– Бррр! – отозвалась Стефания, улыбнувшись и забираясь поглубже в воротник своего пальто.

В баре находился еще один человек, посетитель, стоявший в стороне и смотревший на улицу через витринное стекло. Стефания заметила его только после того, как он повернулся на ее шутливое 'бррр!', и тотчас же, будто присутствие сразу двух мужчин вдруг снова пробудило в ней застенчивость, внимательно посмотрела на себя в зеркальную дверь, ведущую в заднее помещение бара. Нет, глядя на нее, нельзя было догадаться, что она прогуляла всю ночь напролет. Она была только немного бледнее, чем обычно. Стефания вытащила из сумочки пудреницу, несколько раз провела по лицу пуховкой.

Мужчина подошел к стойке. На нем было темное пальто, белое шелковое кашне и синий костюм.

– В такую рань, – сказал он, ни к кому не обращаясь, – все, кто не спит, делятся на две категории: те, кто еще, и те, кто уже.

Стефания чуть заметно улыбнулась. Она не взглянула на него, тем более что уже успела достаточно хорошо его рассмотреть. У него было выразительное и в то же время немного пошловатое лицо, характерное для той категории мужчин, которые так усердно прощают свои и чужие грехи, что задолго до старости впадают в состояние, находящееся где-то между мудростью и слабоумием.

– …И когда в такое время вдруг встречаешь хорошенькую женщину, то, сказав ей: 'Доброе утро!'… – Он вытащил изо рта сигарету и поклонился Стефании.

– Доброе утро! – ответила она немного иронически, но без лишней резкости.

– …невольно задаешь себе вопрос: 'Еще? Уже? Уже или еще?' Вечная загадка!

– Что? – спросила Стефания с видом человека, который все понял, но просто не хочет поддерживать игру.

Мужчина бесцеремонно рассматривал ее, однако ей было совершенно безразлично, даже если бы он понял, что она из тех, кто 'еще'.

– А вы? – лукаво спросила она.

Она уже поняла, что этот синьор просто болтливый ночной гуляка и что не признать его полуночником с первого взгляда значит смертельно обидеть его.

– Я? Еще! Всегда еще! – ответил он, потом вдруг на минуту задумался. – А почему? Не догадываетесь? – улыбаясь ей, он теперь уже подшучивал над самим собой. Потом опять остановился, проглатывая что-то, словно у него все время набегала слюна. – Дневной свет гонит меня в мою нору, как нетопыря, – сказал он рассеянно, как будто повторяя слова затверженной роли.

– Вот ваше молоко, а это кофе для синьоры, – сказал бармен.

Мужчина подул на стакан и принялся медленно, маленькими глоточками отхлебывать из него.

– Вкусно? – спросила Стефания.

– Мерзость! – отозвался он и добавил: – Говорят, обезвреживающее средство, своего рода противоядие. Но мне-то теперь уже никакие средства не помогут. Если меня укусит ядовитая змея, то плохо придется не мне, а ей.

– Ну, пока вы здоровы… – пробормотала Стефания.

Уж не слишком ли он разошелся?

– Для меня есть одно противоядие, и если вы хотите, чтобы я вам сказал…

Да, пожалуй, так он дойдет бог знает до чего.

– Сколько с меня? – спросила Стефания, обратившись к официанту.

– …это женщина, которую я ищу всю свою жизнь… – продолжал гуляка.

Стефания вышла взглянуть, не открыли ли парадное. Она прошла несколько шагов по направлению к дому. Нет, все еще заперто. Тем временем мужчина в пальто тоже вышел из бара с явным намерением увязаться за ней. Стефания повернула назад и снова вошла в бар. Мужчина, не ожидавший этого, в нерешительности остановился, двинулся было следом за ней, но потом, словно примирившись со своей неудачей, прошел мимо дверей и, покашливая, поплелся своей дорогой.

– У вас есть сигареты? – спросила Стефания бармена.

Еще идя по улице, она мечтала о том, что, как только придет домой, сразу закурит. У нее не осталось ни одной сигареты, а табачные киоски были еще закрыты.

Бармен вынул пачку сигарет. Стефания спрятала ее в сумочку и расплатилась.

Она снова вышла и остановилась у дверей бара. В эту минуту у самых ее ног стремительно проскочила собака на поводке, тащившая за собой охотника с ружьем, патронташем и ягдташем.

– Фу, Фризетт, куш! Ложись! – воскликнул охотник и, заглянув в бар, громко добавил: – Кофе!

– Ох, какой красивый! – заметила Стефания, поглаживая собаку. – Это сеттер?