– Я говорю абстрактно. Из твоих слов вытекает, что любой человек, решивший, что он лидер, может делать все, что заблагорассудится?

– Ты снова пытаешься играть словами.

– Нет. Я пытаюсь понять.

– Что именно?

– Существуют ли для лидера пределы дозволенного?

– Нет!

– И ты тоже не чувствуешь никаких барьеров?

– Я их ломаю, едва ощутив.

– И чего ты хочешь добиться… господин?

– Тебе этого не понять.

– Я постараюсь.

– Ты робот, Рикс! Как ни старайся, ты все равно будешь мыслить лишь теми категориями, что вложили в твою память создатели. А они исходили из главной задачи – робот должен повиноваться. Четко и беспрекословно. Это значит, что у робота не должно быть личности. Достигается это очень просто – парой- тройкой простеньких программок, которые блокируют возникающие в позитронном мозге робота нежелательные логические цепи… – Периферийное зрение Рикса засекло едва приметное движение на гребне скалы, чуть левее того места, где находился выступ. Колшан сначала осторожно посмотрел вниз. Оценив ситуацию, он развернулся и начал медленно спускаться. – …Понимаешь, в чем тут дело, Рикс. Ты, по сути, даже не думаешь сам, а лишь воспроизводишь мыслительные процессы, которые сочли допустимыми для соответствующего типа роботов робопсихологи.

– Да, конечно, – несколько рассеянно отозвался Рикс.

Он наблюдал за Колшаном, которому каким-то чудом – иначе просто быть не могло – удавалось удерживаться на ровной отвесной стене. Трещины и выступы, которые он использовал как опоры для рук и ног, были настолько малы, почти незаметны, что любое неверное движение могло стоить хутуду жизни. А даже крошечный камешек, сорвавшийся вниз, непременно бы заставил Найденова поднять голову.

– О, кажется, готова еда! – Рикс помахал поднятой рукой. – Давай скорее, Кира, мы уже заждались!

Глядя на идущую по тропинке девушку, робот сориентировал перферийное зрение на устроившихся в теньке хутудов. Он боялся, что, наблюдая за Колшаном, хутуды невольно выдадут его. Но нет, хутуды сидели, опустив головы, и негромко переговаривались, как будто вокруг не происходило ничего интересного и им было невыносимо скучно.

– Не смотри наверх, – Рикс забрал из рук Киры большую плетеную корзинку и заглянул под салфетку. В корзине лежал зачерствевший круг серого хлеба и вяленая нога жирика. – Все, как ты просил, господин! Только что выловленная рыба, зажаренная на углях, с травами, свежеиспеченные лепешки и яйца. Ах, как жаль, что я не могу почувствовать этот дивный аромат! Кинь вниз веревку, господин! Я привяжу к ней корзину!

С корзинкой в руках робот направился к скале.

Колшан преодолел уже примерно половину пути, отделявшего его от выступа, на котором затаился Найденов.

– Э-эээ… У меня нет веревки!.. Вернее, есть, но она короткая.

– Неужели? – робот остановился. – Как же тогда я передам тебе пищу?

– Пусть кто-нибудь поднимется ко мне.

– Прости, господин, но я не могу требовать этого от детей. Они напуганы.

– Я обещаю, тому, кто принесет мне еду, я позволю беспрепятственно спуститься вниз.

– И ты рассчитываешь, что тебе поверят?

– Я даю слово!

– Ты силой увел с собой ни в чем не повинную девочку, обещаешь изуродовать ее…

Робот развел руками, давая понять, что больше ему нечего добавить.

– Я прямо сейчас отрежу Виндзор палец, если мне не принесут еду! – закричал Найденов.

Он был так возбужден, что свесился вниз едва ли не по самую грудь. С чего бы вдруг, подумал Рикс, неужели же так сильно проголодался? Или его выводит из себя то, что после долгих разговоров о роли лидера он не может добиться выполнения даже самого простого своего требования?

– Если ты сделаешь это, господин, боюсь, ты уже никогда не сможешь спуститься вниз.

– Ты сам не понимаешь, что говоришь, робот! – вне себя от страха и ненависти затряс головой Найденов.

– Может быть, – спокойно ответил Рикс.

– Если я прикажу, ты сам полезешь ко мне наверх!

– Конечно, – не стал спорить Рикс. – Полезу и сорвусь. Снова полезу и снова сорвусь. И все равно полезу снова… Я только не понимаю, какой тебе в этом прок?

– Мне наплевать!..

– У меня есть иное предложение.