Граису. – Не пробовал поговорить на эту тему с главарями вольных?

– Это не мои личные проблемы, – возразил Граис. – Речь идет о судьбе Йера.

– Я-то это понимаю, – кивнул Сирх. – И кахимский наместник тоже понял. А вот вольным ты, похоже, так и не смог втолковать, чем закончится их бессмысленное противостояние с нынешней властью. Похоже, что они больше пекутся о собственных амбициях, нежели о будущем страны. Знаешь, что я тебе скажу, Граис? – Сирх откинулся на спинку кресла и вытянул руки вдоль подлокотников. – Центий Офр, чистокровный кахимец, в моем понимании, больше йерит, чем любой из тех бандитов, от имени которых ты выступаешь.

Граис молча наклонил голову и медленно провел пальцем по полированной поверхности стола. Он почти физически ощущал то страшное напряжение, которое концентрировалось у него внутри и, не находя выхода, вибрировало, подобно туго натянутой струне. Сколько он еще сможет выдержать?… Что произойдет, когда струна лопнет?.. И в довершение всего голова снова начала раскалываться от тупой нестерпимой боли. Слова Сирха доносились до Граиса, словно сквозь плотный слой ваты:

– Наместник пока еще только приостановил операцию. Войска, подготовленные для рейда, остаются на своих позициях. Достаточно одного взмаха руки, чтобы послать их в бой. Центий Офр не хочет проливать кровь, – ни кахимскую, ни йеритскую, – но он, так же, как я, не доверяет вольным. Поэтому во время переговоров с наместником тебе следует проявить сверхосторожность. Никакие требования со стороны разбойников приняты не будут. Единственное, что может предложить им наместник, – полная амнистия в обмен на обещание сложить оружие…

Граис наклонил голову и прижал тыльную сторону ладони к раскалывающемуся от нестерпимой боли левому виску.

– Я устал… – не глядя на Сирха, едва слышно произнес он. – Я страшно устал… Почему я один должен отвечать за всех?..

Войдя в дом, Мида без сил привалилась плечом к дверному косяку. Сверток с купленными на рынке продуктами, который она прижимала к груди, выскользнув из рук девушки, упал на пол. В разные стороны раскатились патратовые клубни.

– Фирон… – едва слышно произнесла Мида и, закрыв лицо руками, беззвучно заплакала.

Уронив всклокоченную голову на руки, Фирон спал, сидя за столом. Рядом с ним стоял большой винный кувшин. На полу валялась сброшенная со стола глиняная кружка, каким-то чудом не разбившаяся.

Подбежав к Фирону, Мида села на скамейку рядом с ним и положила руки брату на плечи.

Фирон приподнял голову и мутным взглядом обвел комнату. Никого не увидев, он удивленно пожал плечами и потянулся за кувшином.

– Фирон! – Мида что было сил тряхнула брата за плечи. – Сколько это еще будет продолжаться?! Хочешь допиться до смерти?!

Что-то невнятно буркнув, Фирон дернул плечами, пытаясь освободить их от рук сестры. Подтащив к себе кувшин, он начал искать кружку.

– Фирон! – взвизгнула Мида.

– Уйди! – рявкнул на нее брат. – И без тебя тошно… – Чуть подумав, он добавил: – Дрянь…

Мида, словно обжегшись, вскочила на ноги и отшатнулась в сторону, прижав руки к груди.

Увидев кружку на полу, Фирон наклонился и, едва не упав, зацепил край кружки пальцами. Подтянув кружку поближе, он перехватил ее за ручку и поставил на стол.

– Это все из-за него, – сквозь зубы, по-змеиному, зашипела Мида. – Знакомство с ним однажды едва не стоило тебе жизни… Теперь снова… Зачем он вернулся?! – закричала девушка, обращаясь к брату. – Что ему от тебя нужно?!

– Ты о ком? – непонимающе глянул на сестру Фирон.

– О ком?! – сверкнула глазами Мида. – О твоем Граисе! О ком же еще!..

– А при чем здесь он? – Фирон был настолько удивлен, что даже на время забыл о кувшине, который уже держал за горлышко.

– При том, что это из-за него ты пьешь без остановки уже третьи сутки! – бросила брату в лицо Мида. – В чем ты виноват перед ним на этот раз? Почему тебя снова мучает совесть?..

– Дура, – спокойно и невозмутимо произнес Фирон. – Граис всего лишь учитель… Он идет по Пути к Поднебесному… Так же, как любой из нас… Как я… И, если я пью, значит, таков мой Путь.

– Послушай, Фирон, – Мида присела рядом с братом на корточки и взяла его за руку. – Ты ведь и сам знаешь, что Путь – это цель, а не оправдание уже совершенных поступков. Забудь о Граисе. Выбери себе иную цель…

– Ах, Мида, Мида… – покачал головой Фирон. То ли он на какое-то время, сделав над собой усилие, почти протрезвел, то ли взгляд его сделался более прозрачным от слез, застилающих глаза. – Ты говоришь так только потому, что тебе неизвестна вся огромная внутренняя сила, заключенная в словах учителя…

– Так что же с того, если он не хочет употребить ее на общее благо!

– Видишь ли, сестренка, – Фирон положил руку Миде на голову. – Граис никогда не ошибается. И, если он говорит, что дело вольных принесет народу Йера только одни несчастья, значит, так оно и будет…

– Бред! – решительно тряхнула головой Мида. – Никому не дано знать о Путях, намечаемых Поднебесным! Вольные спасут Йер! И если Граис не хочет или не может этого понять!..

Фирон приложил два пальца к губам Миды, словно бы запирая их.

– Я очень благодарен тебе, Мида, за то, что в свое время ты свела меня с вольными, – негромко произнес он. – Я обрел новую веру, и только это помогло мне выжить… И я действительно верил в истинность того, что делал… Теперь же, когда Граис вернулся, я уже не могу делать то, что идет вразрез с его словами…

– Но и Граису ты больше не нужен!

– Не нужен, – Фирон уронил голову на грудь.

– Так что же?..

– Я больше не хочу жить иллюзиями…

– А это! – Мида гневно ткнула пальцем в кувшин, который все еще держал Фирон. – Это что, не иллюзия?!

Слова сестры словно напомнили Фирону о кувшине с вином. Подтянув кувшин, он поднял его и опрокинул над кружкой. В пустую кружку упало только несколько капель.

– Проклятие! – Фирон запустил кувшин в угол комнаты, где он, ударившись о стену, разлетелся вдребезги. – Вина принесла? – повернулся он к сестре.

– Нет! – отпрыгнула от него Мида.

– Я же тебе велел!.. – стукнул кулаком по столу Фирон. – Иди и принеси немедленно!.. Ну что стоишь? Ты что, не видишь, – у меня закончилось вино…

– Никуда я не пойду! – прокричала в ответ Мида.

– Не пойдешь? – Опершись руками о стол, Фирон поднялся на ноги. – Ну так я сам пойду и куплю себе вина!..

Вывернув карманы, он вытряхнул на стол несколько дузов, пересчитал их, довольно усмехнулся и, собрав, зажал в кулаке.

– Фирон… – с неизбывной тоской посмотрела на брата Мида.

– Отстань, – не глядя в ее сторону, махнул рукой Фирон и, покачиваясь, направился к двери.

Закрыв лицо руками, Мида снова заплакала, на этот раз уже не пытаясь сдержать рвущиеся из глубины души рыдания.

– Да будь ты проклят, Граис!.. – выкрикивала она между всхлипами. – Кто бы ты ни был, будь проклят навечно, за то, что снова отбираешь у меня брата!..

Выйдя на улицу, Фирон направился в сторону городских окраин.